Эрдоган глазами Путина. Павел Шипилин

Пишет pavel_shipilin

---

Пару дней назад состоялись 3-часовые переговоры президентов России и Турции. Больше ни о чем не сообщалось, если не считать общих фраз, которые, по сути, зафиксировали сам факт контакта. Что дает нам право на предположения. А также на размышления и кое-какие прогнозы.

Должен сразу предупредить: меня категорически не устраивают поверхностные суждения о турках и Турции, которые позволяют себе некоторые наши политологи. На моей памяти лишь коллега Олег Матвейчев дал достойный отпор одному эксперту по Ближнему Востоку, который намертво приклеил Реджепу Тайипу Эрдогану кличку «Султан», которую всегда произносит с легкомысленным пренебрежением. Эксперта Матвейчев назвал провокатором, что, по-моему, близко к истине.

Я исхожу из того, что Реджеп Тайип Эрдоган играет свою игру, преследуя собственные интересы, а Турция — наш вероятный противник. Весьма вероятный. И, прямо скажем, не самый комфортный. Именно поэтому я считаю очень важным разобраться, что движет ее президентом, какие у него и у нее слабые и сильные стороны. Нам жизненно необходимо уметь просчитывать ответные шаги этой некогда могучей империи, сто лет назад потерявшей все свои провинции.

Турция до сих пор испытывает фантомные боли — примерно такие же сильные, как мы после распада СССР. Должны ли мы с ними считаться? Возможно, считаться не должны, но иметь их в виду просто обязаны.

Например: почему туркам не понравился наш приход в Сирию? Да, мы находимся там на законном основании — по приглашению правительства. Казалось бы, почему кто-то должен испытывать недовольство, если одна суверенная страна просит о чем-то другую суверенную страну?

Но как бы мы сами отнеслись к приходу турецкой армии на Украину для участия в разрешении гражданского конфликта в том же Донбассе, если бы Владимир Зеленский официально попросил об этом Эрдогана? Ситуация-то почти идентичная: Сирию «создавал» Запад, когда кромсал наследие Османской империи, как ему заблагорассудится, а сегодня мы чувствуем точно такое же давление Запада на наши постсоветские республики.

Предвижу эмоциональный ответ на такое допущение моих уважаемых комментаторов. Однако предпочитаю смотреть на ситуацию глазами Владимира Путина, который явно пытается доказать, что даже непримиримые в прошлом враги в современном мире могут и должны торговать, а не вспоминать и множить давние обиды. Именно поэтому у нас с Турцией огромное количество совместных проектов, начиная от поставок сельхозпродукции, газопроводов и строительства атомной электростанции и заканчивая продажей вооружения.

Уверен, что Владимир Путин учел чувствительность турецкого общества и его лидера к сирийскому вопросу. Именно поэтому он втянул Реджепа Тайипа Эрдогана в коалицию с Россией и Ираном, что до сих пор вызывает у меня восхищение, ибо путем невероятных дипломатических усилий было сделано почти невозможное.

Предположу, что во время последней встречи речь шла об идлибской зоне, наиболее сложном участке сирийской гражданской войны. Понятно, что Дамаск настаивает на полном освобождении всей страны и выдавливании туркоманов за пределы Сирии (так же, замечу, как Киев стремится очистить ДНР и ЛНР от «сепаров» и «колорадов»). Ситуация очень сложная — Путину приходится сдерживать одновременно и Асада, и Эрдогана, ибо каждый считает себя правым. Надеюсь, когда-нибудь мы узнаем, какие аргументы использовал российский президент во время переговоров, но они явно подняли турецкому коллеге настроение.

Надо отдать должное Путину, умеющему ходить по краю и приводить к консенсусу разнонаправленные интересы. Похоже, в этот раз тоже получилось.

Сегодня бывшие советские республики Средней Азии, Закавказья, Украина стали такими же самостоятельными государствами, как бывшие османские территории — Саудовская Аравия, Сирия, Египет, Ирак и так далее. Мы вступаем во взаимоотношения с ближневосточными странами, вовсю торгуем с ними, не спрашивая разрешения у Анкары. В точности так же турки взаимодействуют с нашими бывшими «владениями» без оглядки на Москву.

Теперь зададимся вопросом: почему Турция так активна в Закавказье, почему она вдруг влезла в конфликт в Нагорном Карабахе? А главное: чего ждать от нее дальше? Повторю еще раз: меня совсем не убеждают доводы поверхностных политологов — дескать, сумасбродный султан хочет построить новую Османскую империю, он псих, и от него можно ждать чего угодно. Чем-то эти «доводы» напоминают мне аргументы провинциальных украинских аналитиков вроде Дмитрия Гордона, который недавно заявил, что, дескать, Россия делает все, чтобы просто насолить Украине.

Разберемся с мотивами Реджепа Тайипа Эрдогана, как взрослые люди, то есть посмотрим на Турцию, опять же, глазами Владимира Путина.

Полагаю, главное, что интересует Анкару, — это нефть. В 1923 году был подписан Лозаннский договор, установивший современные границы Турции, и страны-победительницы в Первой мировой войне, главным образом Великобритания, Италия, Франция, провернули дело так, что появившаяся на карте новая республика была отсечена от всех нефтеносных районов, которых было так много в Османской империи.

«Некоторые области, принадлежавшие ранее Оттоманской империи, достигли такой степени развития, что их существование, в качестве независимых наций, может быть временно признано, под условием, что советы и помощь Мандатария будут направлять их управление впредь до момента, когда они окажутся способными сами руководить собой. Пожелания этих областей должны быть прежде всего приняты в соображение ими выборе Мандатария», — сказано в статье 22 Статута Лиги наций.

Кромсали поверженную империю с упоением. Турции было отказано даже в богатом нефтяными месторождениями вилайяте Мосул, который примыкает к ее границам — Великобритания благодаря своему авторитету оставила его за своей подмандатной территорией — Ираком. Правда, было обещано двадцать лет перечислять десять процентов прибыли от продажи нефти, но обещание так и осталось на бумаге.

Англо-турецкое напряжение было очень велико, дело чуть не дошло до войны, но Ататюрку защищать турецкие интересы было попросту нечем. Войска, которые он стянул к границе, постояли, но так и не решились атаковать свой бывший вилайят.

Если мы знаем, какими мотивами руководствуется Эрдоган, то можем представить и сферу его интересов. Закавказье ему нужно прежде всего ради выхода к нефтеносным районам Каспия. Грузия — потому что граничит с Турцией, Армения — потому что тоже граничит с Турцией, но является непримиримым врагом, поэтому хотелось бы, чтобы государство исчезло. В этом случае нефтепровод из Азербайджана, который сегодня идет в обход через Грузию, был бы значительно короче. Сирия также нужна ради нефти. Как и Ирак.

Другими словами, Турция обязательно использует любой кризис, чтобы постараться решить свои вековые проблемы. Как использовала распад СССР, войну США с Ираком и смену там правительства (с Саддамом Хуссейном Анкаре ни о чем бы никогда договориться не удалось), шаткое положение Асада после нападения террористов, а совсем недавно — невнятное положение Нагорного Карабаха, не признанного даже Арменией. Так ведут себя все государства, особенно империи, у которых всегда много претензий к соседям — своим бывшим провинциям. Такое поведение не должно удивлять, а тем более возмущать, его просто следует принимать во внимание при геополитическом анализе и планировании. Эмоции — удел узколобых комиссаров, которые чуть что, сразу хватаются за маузер.

При этом, рассуждая о взаимоотношениях Москвы и Анкары, нужно помнить: ни о каком союзе, ни о какой дружбе двух бывших империй не может идти и речи. Не стоит питать иллюзий. Но учитывать озабоченности друг друга, искать компромиссы ответственным политикам вполне по силам. Что и происходит на наших глазах последние двадцать лет.

Турция никогда не признает Крым российским, как мы не признаем турецким Северный Кипр. Это совершенно очевидно, и меня удивляет, почему слова Эрдогана на Генассамблее ООН стали для многих громом среди ясного неба. По мне так это просто реверанс в сторону крымских татар, миллионы которых живут в Турции и являются весьма могущественным и зажиточным электоратом президента. Как мы видим, на Путина этот тезис впечатления не произвел. На меня, поскольку я стараюсь смотреть на ситуацию его глазами, тоже. Ну сказал и сказал, подумаешь. Слишком много серьезных проблем нам надо обсуждать и искать взаимовыгодные решения, чтобы обращать внимание на пустяки.

Для меня совершенно очевидно, что российские интересы во многих точках пересекаются с турецкими. И если бы не Путин и Эрдоган, почти уверен, что возникли бы непримиримые противоречия, и может быть, дело бы уже шло к войне. Вместо этого два лидера встречаются, улыбаются друг другу и даже шутят. В августе турецкий президент объявил, что купит второй полк С-400, а после сочинского саммита стало известно о том, что сотрудничество в этом направлении будет продолжено. По мне так куда более важная и символичная новость, чем дежурные размышлизмы Эрдогана о принадлежности Крыма.

Однако я совсем не уверен, что в будущем нам удастся так же балансировать между своими и турецкими интересами, как сегодня. Еще и поэтому так важно развивать и углублять сотрудничество между двумя странами — чем больше совместных проектов и взаимопроникновения экономик, тем больше шансов отложить войну на неопределенный срок. Война должна стать настолько невыгодной обеим сторонам, что на нее не решится ни одно поколение преемников. Такой я вижу цель Путина. К счастью, Эрдоган вовсе не против сотрудничества, скорее наоборот, тоже стремится его развивать.

Возможно ли мирное сосуществование России и Турции? У Франции с Германией, тоже веками воевавшими друг с другом, получилось, так что я в этом смысле оптимист.

Но означает ли все сказанное, что туркам можно доверять? Разумеется, нет. Хотя протокольные слова о вечной дружбе между двумя великими народами произносить, конечно, требуется. Мы их наверняка еще услышим. Однако еще много десятилетий, а на самом деле вечно, придется держать порох сухим. И бдительно посматривать за горизонт Черного моря при помощи спутников и других средств наблюдения.

Сложные они ребята, турки. Как и мы, впрочем.

Павел Шипилин