Идеологический бой все уже проиграли. Ростислав Ищенко

После небольшого перерыва в США к власти вновь пришли идеологизированные инвалиды, которые активно сдают позиции на внешней арене и теряют запас прочности на внутреннем рынке

Байден, поставив США на грань гражданской войны, проигрывает по всем фронтам.

Это было, было…

К концу 1998 года США были единственной сверхдержавой в мире. Помимо масштабных, самых мощных в мире на тот момент вооружённых сил, они опирались на крупнейшую экономику мира, на право эмиссии мировой валюты, на разветвлённую систему союзов в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе, на полное доминирование в Африке и Латинской Америке. Динамично развивавшиеся Китай и Индия были намертво привязаны к западным (американским и европейским рынкам). Кроме того, США обладали в мире непререкаемым авторитетом. Ещё не было операции «Союзная сила» (бомбардировки СРЮ), не началась иракская война, серьёзно подорвавшие веру в «непредвзятое посредничество» США. Американцы были абсолютными хозяевами мира и обладателями серьёзного морального авторитета.

Россия только что пережила дефолт, её экономика лежала в руинах, население нищенствовало, пытаясь выжить и стремительно сокращаясь, у власти находилась клика проамериканских политиков, недавно завершилась хасавюртовским предательством первая Чеченская война и уже отчётливо чувствовалось приближение второй (басаевцы уже вовсю «шалили» в Дагестане, не скрывая намерения оторвать его от России).

В Таджикистане одиноко маячила, захлёстываемая волнами местной гражданской войны, 201-я Гатчинская мотострелковая дивизия - последний след бывшего советского военного присутствия в Средней Азии, если не считать части Байконура и полигона Эмба в Казахстане. Последние, как и Габалинская РЛС в Азербайджане, эксплуатировавшаяся Россией до 2012 года, были скорее свидетельством зависимости России от весьма условных союзников, чем механизмом её влияния.

Какую-то проекцию силы на Кавказе ещё могли обеспечивать базы в Ахалкалаки, Батуми, Вазиани и Гудауте. На Украине удалось сохранить базу флота в Севастополе. Плюс оставались российские миротворцы в ПМР, Абхазии и Южной Осетии.

Вроде бы номинально и не мало. Но с учётом неверности союзников, ориентировавшихся на США, огромных расстояний и ужасающего состояния вооружённых сил, из которых с трудом собирали группировку для боевых действий в Чечне, это скорее была демонстрация флага, чем реальная проекция силы.

Любой из российских гарнизонов мог быть в любой момент блокирован местной властью, и для его разблокирования Москве пришлось бы напрягать все свои силовые возможности. Достаточно вспомнить, как издевалась в этот период Украина над Черноморским флотом, запрещая обновлять корабельный состав, ограничивая возможность проведения учений, блокируя переброску в Крым самолётов, взамен выходящих из строя или просто морально устаревающих.

Впрочем, Россия и не располагала техническими возможностями для масштабного обновления флота. Казна была хронически пуста. Многие производственные компетенции казались безвозвратно утраченными. Киевские власти спокойно ждали, когда флот в Крыму умрёт естественным путём, исчерпав ресурс всех своих кораблей.

Четверть века спустя

Прошло почти 25 лет. Люди, не жившие в 90-е, родившиеся в том же 98-м плюс/минус год, сейчас просто не верят живым свидетелям тех времён. Говорят «вы преувеличиваете, так плохо быть не могло, страна бы не выжила». На самом деле было ещё хуже, поскольку в конце тоннеля не были заметны даже проблески света. Неизвестно, что было тогда труднее - выжить материально или не сломаться морально. Многие ломались, соглашались с тем, что это навсегда, что выхода нет и пытались встроиться в новую реальность (как они её понимали).

17 августа наступит 24-я годовщина дефолта 1998 года - низшей точки в падении России после распада СССР. Всего 24 года прошло, и Россия является одной из ведущих экономических и политических сил планеты, американская глобальная финансовая система разрушена самими американцами, военное могущество США в прошлом.

Они ещё могут вести чужими руками конвенциональную войну, но в ядерных вооружениях отстали на целую эпоху, а к самостоятельным операциям крупного масштаба их армия не готова не столько даже в техническом плане (здесь всё ещё не так плохо), сколько в моральном.

Контроль над Африкой и Латинской Америкой США и их союзники потеряли в пользу России и Китая. В Европе евроатлантическая солидарность ещё как-то работает, но за поддержку американских политических инициатив странам ЕС и НАТО приходится платить своей экономикой. В результате актуальным становится вопрос: развалятся ли европейские союзы, контролируемые США, или придут в полное ничтожество составляющие их страны. В Юго-Восточной Азии американские союзники также несут издержки, хоть и не такие катастрофические, как в Европе. В целом же Китай ведёт эффективное экономическое и политическое наступление на позиции США в регионе. Волна российской экономической (за лучшей жизнью) эмиграции, начавшаяся как раз в 90-е, потянулась назад в Россию, а остатки проамериканской политической и культурной элиты наоборот, второпях Россию покинули.

Россия, которая 24 года назад не могла жить без западных кредитов и гуманитарной помощи, спокойно развивается под массированными санкциями коллективного Запада. Столь мощное и согласованное экономическое давление никогда не оказывалось даже на идеологически несовместимый Советский Союз. В результате от собственных санкций страдает Запад, а Россия их не замечает.

Что же случилось такое, что в столь сжатые исторические сроки настолько изменило мир? Как удалось американцам потерять свою гегемонию буквально в одночасье?

Чьи вы, олигархи, будете?

Ясно, что в 2000 году президентом России стал Путин и запустил серию экономических и политических реформ, вытащивших страну из перманентного кризиса и давших ей мощный стимул развития.

Но проблема в том, что один человек ничего не может, даже если он президент. Случайно можно попасть в президенты, но нельзя случайно удержаться. Запрос на перемены должен быть не только в народе, который поддержит реформатора и его политическую силу на очередных выборах, но в первую очередь в элитах, ибо из них формируется правительственная команда, позволяющая не только победить на выборах, но для начала до этих выборов дожить.

Напомню, что Ходорковский, Березовский, Гусинский, когда выступали в качестве оппонентов путинских преобразований, рассчитывали не столько на поддержку Запада, сколько на олигархический консенсус внутри России, который блокирует президента, лишит его реальной власти, а затем отправит в принудительную отставку, передав на новых выборах власть ставленнику олигархии. Почему же их товарищи по классу (олигархи) сделали выбор в пользу чужого им Путина, а не в пользу Ходорковского/Березовского/Гусинского? Ведь тому же Абрамовичу их взгляды, интересы и образ жизни явно ближе, чем путинские привычки, и губернаторство на Чукотке, отвлекавшее его от размеренной лондонской жизни, было ему ни к чему.

Победа Путина и внутри страны, и на международной арене была предопределена одним незаметным, но важным решением. Путин не стал идеологизировать свою власть. СССР был идеологизированным государством и в нём стигматизировались «буржуазные пережитки», начиная от частной собственности и заканчивая Православной церковью. Ельцинская Россия была столь же идеологизированным государством, только в нём уже стигматизировались коммунисты и прочие левые, на пьедестал была поднята праволиберальная идея.

Опиум для народов

Но люди не могут думать одинаково. Жёсткие идеологические рамки мешают духовному развитию, как отдельного человека, так и всего общества. Именно поэтому, независимо от того, кто пытался насадить единомыслие (в разные периоды этим занимались то католическая церковь, то буржуазные революционные радикалы (Кромвель, Робеспьер), то тоталитарные идеологизированные государства, как левые, так и правые), в обществе быстро нарастала оппозиционность, быстро выливавшаяся либо в восстание, либо в государственный переворот, либо (если тоталитарное государство оказывалось слишком сильным) в тотальный саботаж обществом собственного государства, как в позднем СССР, который в момент развала не вышел защищать никто из 16 миллионов членов КПСС.

Слабость идеологизированного государства заключается в том, что оно пытаясь объединить всех единомыслием, разъединяет общество самим фактом обязательной государственной идеологии. В обществе прекращается политическая дискуссия, вянет философская и политическая мысль, сама политика идеологизируется, отрекаясь от прагматики и даже клеймя её, как мещанский пережиток.

Характерно, что фашисты не любили коммунистов и западных либералов (как левых, так и правых), коммунисты не любили либералов и фашистов, а либералы не любили фашистов и коммунистов, но как только кто-то из них пытался создать идеологизированное тоталитарное государство, сразу же в первую очередь начинали клеймить прагматику как мещанский пережиток.

Идеологи вообще очень не любят размеренную, нормальную, в меру зажиточную жизнь, являющуюся пределом мечтаний большинства населения. Им обязательно необходимо, чтобы все верили в придуманную ими концепцию, несли свои жизни, здоровье и имущество на её алтарь и соблюдали соответствующие ритуалы (кричали «хайль», разрушали храмы или целовали ботинки неграм).

Пока идеологи обеспечивают взбудораженному ими обществу возможность грабить «врагов народа» (евреев, буржуев, «пророссийских олигархов», «белых супрематистов»), общество согласно кричать «хайль», сносить храмы, скакать на майдане и целовать неграм ботинки (получаемые бонусы окупают мелкие неудобства). Но явные враги народа быстро заканчиваются и приходится открывать охоту на всё новых и новых (на католиков, социал-демократов, крестьян-единоличников, на разные партийные оппозиции, на тех негров, которые не согласны, что гендеров может быть несколько десятков или сотен, и на тех трансвеститов, которые не согласны с тем, что только чёрные жизни имеют значение).

В общем, идеологизированное государство плодит раскол в собственном обществе и ведёт его к гражданской войне. Интуитивно чувствуя опасность раскола и пытаясь сплотить общество внешней угрозой идеологизированное государство начинает проводить агрессивную внешнюю политику. Лозунги тоже могут быть самые разные («всемирное человечье общежитье», «тысячелетний рейх», «либеральная глобализация, ради толерантности и зелёной повестки»). Тоталитарные общества создаются даже на базе традиционных ценностей, если традиция становится обязательной и контролируемой сверху (кстати, любой фашизм частично опирается на идею обращения к традиционным ценностям, вплоть до возрождения языческих культов).

В общем, любая (самая человеколюбивая и прогрессивная идеология) становится веригами на шее общества, как только её провозглашают общеобязательной и государственной. На охрану государственной идеологии сразу же выступают ограниченные соглашатели, сторожа отживших формул. Всё же мыслящее свободно, создающее новое, двигающее вперёд общественные науки уходит от такого государства в частную жизнь.

Философствовать ведь можно и наедине с собой, а писать (если не терпится) в стол. Государство слабеет и начинает проигрывать оппонентам во всех сферах экономической, политической и общественной жизни.

В отличие от иных тоталитарных государств жизнь СССР не была оборвана извне. И что же? Союз прошёл путь от злых, но гениев Ленина и Сталина, до заурядного харизмата Хрущёва и вполне серых Брежнева и Горбачёва. Последнее поколение советской элиты потеряло страну, поскольку по своим способностям просто не соответствовало стоящим перед страной задачам. Реформирование СССР в конце 80-х было задачей на порядок более простой, чем реформирование России после 90-х, но перестроечная команда, остатки которой до сих пор ещё мелькают в углах сцены российской политики, с этой задачей не справилась. Они буквально решили, что если они откажутся от строительства коммунизма и скалькируют западные названия должностей, то остальное приложится само, а с этого главная работа только начиналась.

Есть аналогичные примеры и из истории правого тоталитаризма. Франкистская Испания и салазаровская Португалия (фашистские тоталитарные режимы) просуществовали до середины 70-х годов. Преемник Салазара Марселу Каэтану был свергнут «Революцией гвоздик», не успев довести до конца начатую либерализацию, либерализация в Испании была проведена восстановленной после смерти Франко монархией. К концу своего существования оба режима оказались внутренне (идейно) настолько ослабленными, что тотальный политический контроль и в принципе неплохое экономическое положение им не помогли. Когда дошло до перемен, оказалось, что как дело Франко, так и дело Салазара некому защищать. Ничего не напоминает?

Гибель Америки: приквел

Вот и Америка, с нулевых годов, как раз с того момента, когда в России начинаются путинские реформы, сползает в пучину идеологизации. Три администрации (Клинтона, Буша-младшего и Обамы) шесть президентских сроков подряд на основе двухпартийного консенсуса проводят политику насаждения в США леволиберальных глобалистских ценностей. Своих собственных однопартийцев, выступающих с альтернативных позиций, пытающихся сохранить прагматичный взгляд на политику, и республиканские, и демократические глобалисты душат, правдами и неправдами снимая их с президентских праймериз и маргинализируя.

Когда несистемному Трампу случайно удаётся пробиться в президенты, демократы, чтобы не допустить его переизбрания, фактически начинают гражданскую войну. Ради сохранения идеологической чистоты и идеологизированного государства во власть приводят команду инвалидов во главе с Байденом.

Аналогичную повестку США навязывают Европе. Для коллективного Запада права транссексуалов, зелёная повестка, идея «позитивной дискриминации» белых в пользу потомков бывших цветных угнетённых (даже если они такими не являлись, в то время как многие белые ирландцы в США являются потомками рабов - белых рабов) становится важнее политической прагматики. Если бы Байден в угоду зелёной повестке не блокировал развитие нефтяной отрасли США, а в ЕС по этой же причине не закрывали угольные ТЭЦ и АЭС, Западу было бы куда как проще пережить энергетический кризис, вызванный антироссийскими санкциями. Если бы вместо много пукающих и тем разрушающих озоновый слой (по версии зелёных сектантов) коров на Западе не учили бы есть тараканов (в которых тоже много белка), у него бы сейчас было куда меньше проблем с продовольствием.

Если бы Запад проводил прагматичную политику, он бы вообще не конфронтировал с Россией, а задушил бы её в объятиях, как он сделал это с СССР в 70-е - 80-е годы прошлого века. Но идеологическая повестка лишила Запад гибкости. Он отказывался заключать выгодные договоры, устраивал скандалы с вполне ему лояльными правительствами и даже их свержения просто потому, что конкретный политик в конкретной стране не разделял все аспекты западной повестки. В то время, как Россия усиливалась, Запад сам себя ослаблял изнутри.

Цвет кошки не важен, если она хорошо ловит мышей

Все эти 24 года Россия последовательно деидеологизировалась. Власть спокойно работала и с коммунистами, и с либералами, и с консерваторами, и с монархистами - лишь бы конкретный человек готов был защищать государственные интересы и обладал необходимыми знаниями и навыками. Власти удалось собрать уникальную команду, в которой «каждой твари по паре» и далеко не все друг друга любят, но действуют вполне слаженно и каждый соответствует занимаемому месту.

В США же наоборот - всё большее распространение получали идеологические квоты (расовые, гендерные, прочие). Вера человека хоть в коммунизм, хоть в либерализм, сама по себе не делает его умным, не добавляет знаний и компетенций. Тем более не является достаточным свидетельством соответствия должности принадлежность к какому-нибудь меньшинству. Это всё равно, что назначать руководителей по росту и весу или по цвету глаз и волос.

Идеологизированное государство способно ударно мобилизовать массы и ресурсы для какого-нибудь общего дела, но уже толково распорядиться ими оно зачастую не может, ибо призывать и руководить - разные вещи. При этом нормальное государство, когда ему необходимо мобилизоваться, просто вводит военное или чрезвычайное положение, вносящее в политическую систему на особый период элементы тоталитаризма. При этом оно сохраняет и значительную часть традиционной гибкости. Идеологизированное государство всегда проигрывает на среднем (50-100 лет) временном интервале, поскольку его элиты стремительно утрачивают компетентность, его наука вырождается в схоластику, а единство его общества непоправимо разрушается.

Не случайно Дэн Сяопин начал реформы в Китае с того, что сообщил, что цвет кошки не важен, если она хорошо ловит мышей, после чего китайские коммунисты начали бодро строить развитой капитализм. До тех пор, пока российское руководство относится к работящей кошке согласно заветам китайского реформатора, опережающее развитие России будет трудно остановить. Ну, а гибель Америки похоже уже неизбежна, ибо дорвавшись раз до власти идеологи её просто так прагматикам не отдают (разве что через три поколения), их приходится свергать, а у США нет ни запаса прочности, ни запаса времени на внутреннюю войну. Они уже внешний конфликт проиграли, хоть пока и не желают этого признавать.

Ростислав Ищенко