Европа - сад. Вишнёвый сад

Когда-то графиня владела богатствами всего мира и правила народами, но теперь одряхлела, не растеряв при этом привычной властности и спеси. Амбиции без ресурсов и возможностей - жалкое зрелище.

Сейчас разрушается не только европейская промышленность, но и образ просвещенной, яркой, слегка загадочной и полной старых историй, богатой Европы.

Вероятно, наши потомки будут помнить нищую, склочную и грязную старуху.

Иногда, пожилые люди чувствуют себя по-прежнему важными и нужными, но для окружающих они из субъектов постепенно превращаются в объекты. Их обходят, задвигают, не слышат, смотрят мимо. Если у старика осталось что-то ценное, то интерес может сохраняться. Предметный хищный интерес.

Когда заокеанские племянники залезли в долги, то чтобы поправить дела, решили вступить в наследство, не дожидаясь естественной смерти "тётушки". В суровом новом мире нет места сантиментам.

И старуха ничего не смогла сделать. Она уже забыла, как терпеть лишения, драться и вырывать зубами свои шансы; годы сытой жизни ослабили тело и волю когда-то грозной графини.

Из-за слабости пришлось примерять на себя чужие радужные ценности и каяться в навязанных грехах, становясь по команде  "BLM!" на колени. Пришлось соглашаться на участие в авантюрах и сомнительных, даже опасных проектах. 

В суровом новом мире слабость ведет к бедности. Графине пришлось отпускать на свободу крепостных и продавать драгоценности; с молотка задешево ушли и земли, и заводы, и замки. А вишнёвый сад - гордость и предмет эстетического любования - приговорён к вырубке на дрова. Теперь иметь сады - роскошь, непозволительное расточительство.

Племянники делят наследство ещё живой старухи и вслух обсуждают, как потратят барыши, а их слуги уже тащат фамильное серебро в ломбард. 

Европейские богатства и самых полезных ремесленников вывезут за океан, а большая часть людей - останется. Останется вспоминать былое величие и комфорт, прозябать и зарабатывать еду в поте лица своего. Человека, как обычно, забыли.

Отъезжающие деловито снуют, пакуют вещи, обсуждают заокеанские планы, оставшиеся - растерянно и с растущим страхом смотрят на эту суету. А на фоне слышен стук.

Беспощадный стук топоров.