Невыносимость укробытия. Александр Роджерс

Попытаюсь объяснить вам, как (и зачем) работает укропропаганда. Некоторые не понимают, строят сложные теории, а там всё просто.
Вся укропропаганда построена вокруг подгоревшей дупки. И призвана её хоть на время притушить.
Но это я забегаю вперёд. Начать нужно с бытия «украинца».

«украинцем» быть невыносимо. Больно, обидно, плохо и бесперспективно. «украинец» нищ, туп, безграмотен и годится только для неквалифицированной монотонной работы (работать на грядках в Польше или писать убогие комменты по методичкам).

На украине уничтожены оппозиционные политические партии (причём задолго до СВО), закрыты оппозиционные телеканалы, идут преследования по религиозному, языковому, этническому и географическому признакам. Сжигаются книги (пьяный Арестович на днях пытался зеркалить это на Россию, но не получилось ввиду отсутствия фактов), запрещены фильмы и музыка, преследуется любое инакомыслие. Можно только «славоукраинить» (а, кстати, за что?) и восхищаться могучим, мудрым и бесстрашным нацлидером Зеленским.
«украинцы» даже выехать из своего концлагеря не могут, приходится устраивать побеги, переплывая ледяные реки, продираясь через горные леса или прячась в багажники автомобилей.
И всё это безрадостное и серое бытие концлагеря выдаётся за «построение демократии».

Среднестатистический «украинец» (выблядок Ющенко называл их «маленькими») получил уродливое кастрированное образование (потому что нормальные учебники на русском, а отвечать нужно на украинском). Теперь он не может работать, потому что нормальной работы почти нет, а даже на ту, что есть, идти невозможно, ибо на улице его загребут военкомы – а это верная смерть.
Он прячется дома, а за покупками ходит жена или мать.
Он смотрит телевизор, а там один телемарафон, рассказывающий, как ЗСУ теснят «орков» где-то уже за Уралом.
У него нет никаких перспектив, его жизнь опасна, тяжела, бедна и безрадостна. Он перемагает год за годом, но ему всё хуже и хуже.
Помните старый анекдот про грузинское кладбище? Где «Жил как человек два года». Ну так эти вообще не живут, а исключительно существуют.

Новости тоже не радуют. «Союзники» кинули, США денег не дают (палата представителей ушла в отпуск, даже не попытавшись рассмотреть законопроект о деньгах для украины), поляки границу перекрыли, вместо приятного свиногитлера Залужного назначили москаля Сырского, в Селидово минус полторы тысячи чубатых рабов за раз, в Авдеевке в котле застряла элитная третья бригада (не считая всех остальных). Не говоря уже о Крынках, где полный пиндец. И так далее, и тому подобное, и так каждый день.

А клятые москали там в своей России сидят в тепле, ходят на работу, получаю зарплаты, растят детей, могут свободно ездить за границу (не везде, но достаточно много куда).
Обидно. Особенно если учесть, что ему годами втирали, что он надлюдына, белый человек, эуропеец, «достоин лучшего» и прочий пропагандистский бред. Ужасно обидно. Нестерпимо обидно.
Единственная отдушина в этом влекомом беспросветном существовании – это прийти к кому-то в комменты и нахрюкать там «Путлер! Рашисты! Русня! Орки! Ненавижу! Хрю!».

Ну и когда особенно тошно – сделать какую-то гадость. Обстрелять рынок в Донецке или булочную в Лисичанске. Пустить беспилотник по Крыму или Белгороду.
Ибо «Мы не живём – и вы не смейте!».
Не-бытие. Не-жить.

А когда не удаётся даже нагадить, то запускают фейки. Какие угодно. Самые безумные.
Для утешения.
У Путина рак. Он вообще умер. В России нет унитазов и асфальта. В России закончилось всё. В Москве в метро голодные бабушки торгуют хлебом. И, конечно, все ходят в дырку в полу. Причём в одну на всю Россию.
И верят.

Ибо если не верить – то тошно. Невыносимо тошно.
Вот такая невыносимость укробытия.