К украинской присяге во время гражданской войны

Егор Чурилов

Одна из драматических страниц современной украинской истории — это история украинской присяги, преломлённая через истории людей, которые нарушили её, и которые остались верны ей. В славянской культуре нарушение присяги имеет резко негативный моральный оттенок, а верность клятве — резко положительный. Немалая часть военнослужащих украинской армии перестала выполнять приказы верховного командования или перешла на сторону, которую нынешняя украинская власть рассматривает как врага. Эту ситуацию, несомненно, можно квалифицировать как нарушение украинской военной присяги. Для самих бывших военнослужащих это составляет некоторую душевную проблему, даже если они твёрдо уверены в правильности своего поступка. Для проукраинских пропагандистов здесь открывается большое пространство для агрессивного морализаторства: «нарушение присяги — это подлость и мерзость», нарушивший присягу — по всем правилам предатель. А предательство — это очень плохо. Однако, дьявол кроется в контексте, который для пропагандистов любого рода всегда опасен.

Народ и государство

Присяга есть якорь лояльности, публично став на который, человек добровольно и сознательно ставит себя под моральное  регулирование общественным осуждением и порицанием, и подпадает под юридическое действие, если присяге придан соответствующий законный статус. Моральное действие осуществляется обществом, которому человек даёт присягу. В случае военной присяги — народ республики, народ Украины. Юридически военнослужащий присягает [украинскому] государству, которое, как предполагается, является гарантом многих прав, свобод, безопасности, возможностей и всего прочего для народа в целом и каждого человека в частности. И именно это отношение государства и общества, как целостности, наделяет присягу каким-либо смыслом, в том числе морально-этическим и юридическим. По-простому, государство нужно, чтобы организованно защищать «своих»; армия — это один из инструментов этой защиты; присягаешь армии и государству — значит присягаешь «своим». В этой объединяющей «государство» и «народ» семантической связке «значит» есть большой смысл, обратим на него внимание. Нарушаешь присягу — по факту предаёшь общее дело и ставишь под угрозу жизни «своих», а это «своими» порицается, преследуется и не прощается. В этом — общая рамка социального конструкта под названием «присяга». Теперь обратимся непосредственно к контексту, где он сейчас применяется.

Вот перевод текста действующей украинской присяги, закреплённый Верховой Радой в 1991 году, где выделены ключевые для нашего анализа моменты:

Я, (фамилия, имя и отчество), поступаю на военную службу и торжественно клянусь народу Украины всегда быть верным и преданным ему, добросовестно и честно выполнять воинский долг, приказы командиров, неуклонно придерживаться Конституции и законов Украины, хранить государственную и военную тайну.

Я клянусь защищать украинское государство, непреклонно стоять на страже его свободы и независимости.

Я клянусь никогда не предать народ Украины.

Расколотый рассудок

Украинское государство многие годы занималось тем, что жертвовало интересами народа в пользу частных интересов. На высшем уровне воровали миллиардами долларов элитарии, на низовом уровне воровали и беззаконничали почти все, кто дотягивался до власти. Государство саморазложилось, и интересов народа более не выражало. Здесь вспомним про указанную ранее смысловую связку «значит», которая уравнивала интересы народа и государственную деятельность: в данных условиях деятельность государства пошла вразрез с интересами народа, причём за 23 года этот разрыв сильно вырос. Он и стал одной из движущих сил зимнего Майдана-2013/14. Здесь силовикам, в частности — беркутовцам, приходилось делать нелёгкий выбор между лояльностью государству, отдающему приказы, и толпе на Майдане, которая, так или иначе, являлась представителем определённой части украинского народа. Толпа на Майдане в тот момент яростно настаивала, чтобы в этом случае именно часть присяги, которая связана с верностью народу стала главной. Те беркутовцы, которые не изменили присяге в части верности государству, были зашельмованы.

Мы видим, что в тексте присяги явно заложена шизофрения, (от греческого «расколотый рассудок»), которая позволяет существовать двум параллельным интерпретациям «в одном флаконе», что потенциально ведёт к двум версиям морально-этических оценок и двум версиям юридических последствий. Когда народ и государство едины, данная проблема не критична. Но во время общественных волнений, отсутствия доверия к государству, это противоречие проявляется со всей ясностью. Вряд ли ошибусь, если скажу, что все современные государства игнорируют такого рода пограничные ситуации, нормальным полагая приоритет «государственного» толкования, а «народную» часть оставляя для популистской риторики и политической демагогии. Как это толкование оборачивается проблемами и фатальными следствиями, мы как раз и наблюдаем на примере Украины.

Но эта двойственность ещё половина украинской беды. В конце февраля одно государство из Украины сбежало, на его место забралось немножко другое. Это государство решило, что «единый» украинский народ в пока-ещё-едином украинском государстве должен быть таким, каким его представляют себе последователи Степана Бандеры. Те, кто не выпадают из этого светлого образа — маргиналы и быдло. Те, кто не согласны с такой установкой — враги государства. И, видимо, народа. Но только уже совсем не «единого украинского». Однако на эти детали не уместно обращать внимания, когда речь идёт о контроле над ресурными территориями.

В настоящее время на Украине мы имеем де-факто гражданскую войну между различными этническими группами; имеем несколько центров власти, конфликтующих между собой. Киевская власть, которую нельзя признать легитимной ни по каким украинским законам, тем не менее, претендует на общеукраинское наследство, расколотое этнически и этически. Власти Донбасса в той же мере нелегитимны, но их претензии несколько скромнее и определяются этническими и историческими границами.

Нет государства — нет присяги

В таких условиях «расколотый» по линии «государство-народ» рассудок силовика раскалывается ещё и поперёк — по линии этнического разлома «украинскость»/«русскость». О каком государстве и каком народе идёт речь в украинской присяге? О государстве 1991-го года, сгнившем за 23 года и окончательно уничтоженном в «зимнюю герилью»? О государстве после февраля 2014-го года, государстве обезумевшего нацизма, занимающегося уничтожением инакомыслящих? О народе Винницы и Львова, забивающего палками насмерть и сжигающего [бывших] соотечественников заживо? О неоформившихся «сепаратистских» республиках Донецка и Луганска с его народом? Даже если избежать здесь каких-либо ангажированных обертонов, чисто формально существует неустранимая неоднозначность, которая основательно обессмысливает украинскую присягу. Эту неоднозначность каждый решает по совести.

Государство, которому присягали украинские военные до февраля 2014-го года, не существует ни формально, ни фактически. Существует другое государство, пока ещё с тем же именем «Украина», признаваемое Западом, (имеющим в этом большой геополитический интерес), и не вполне признаваемое, но частично воспринимаемое Россией — по крайней мере в виде задолжавшего экономического субъекта. Это государство уже окончательно потеряло лояльность огромной части и без того слаболояльного народа, и теряет ту часть территории, которую русскоязычные считают своей родиной. Это государство не выполняет, и не собирается выполнять перед ними своих естественных функций, и потому на территориях Юго-Востока начинает оформляться другое государство.

Как и в республиках СССР после декабря 1991-го, на Украине после февраля 2014 присяги, данные мёртвому государству, не имеют никакой силы. Выбор новой лояльности — это выбор новой присяги новому народу и новому государству. Говорить здесь о предательстве — чистая промывка мозгов и пропаганда, которая несомненно будет иметь место.

Формально, вся масса нынешних силовиков изменила присяге, пойдя на поводу мятежа, нарушив упомянутые в  присяге «Конституцию и законы Украины», где нет ни слова про легитимность свержения президента. Но фактически никому до этого нет дела, в том числе и противникам нынешней киевской власти. После того как старое государство рухнуло, бандеровские националисты или другие патриоты некоего неоформленного пока ещё украинского проекта могут присягать Сагайдачному, Скоропадскому, Бандере, древним украм Пивторака и Кононенко, реальному президенту Украины Байдену или и.о. президента Турчинову — как им позволяют наличные ум, честь и совесть. Значительная часть состава бывших ВСУ будет явно против такого выбора и не имеет никаких оснований идти вразрез со своими совестью, умом, и честью. Думаю, в Луганске и Донецке никто не будет настаивать, чтобы Ярош поступил не по совести и записался в ряды защитников ДНР, или чтобы Наливайченко тронулся умом и прекратил работать на ЦРУ. Вольному — воля, но только спасённому — рай.