Журналист Максим Соколов – о политической беспечности «гегемонов мира», переходящей в безрассудство
Максим Соколов. Фото: Глеб Щелкунов
Когда вскормленный и вспоенный "Друзьями Сирии", среди которых главным другом были США, исламистский интернационал предпринял блистательный маневр, развернув фронт на 180 градусов и завоевав обширные территории, прежде принадлежавшие проамериканскому Ираку, самое удивительное было в том, что никто этому особенно не удивился.
То, что исламским интернационалистам нет большой разницы, чьи земли предавать огню и мечу, вытекает из самой их глобальной доктрины. Цель - построение мирового исламского государства, и последовательность захвата земель, которые войдут в это государство, не столь важна.
В текущий момент более важно, что на западе, в Сирии войска Б. Асада довольно упорно бьются против интернационала, а на востоке биться было особо некому, при том, что добыча обещала быть богатой - гораздо более богатой, чем в Сирии.
Мотивация поворота была очевидной, а обмануть гяуров, т. е. "Друзей Сирии" - не грех, а едва ли не добродетель. То, что непосредственно пострадавшие от такого разворота (мосульские христиане, турки, иракские шииты) были не восторге, было тоже очевидно, но их мнение мало кого интересует.
Но примечательно, что такая измена Западу, в результате которой силы мировой демократизации в одночасье получили еще один фронт, не вызвала бурной реакции у самого вождя сил Запада. 15 февраля 1942 года, получив известия о сокрушительном поражении на Дальнем Востоке, премьер Черчилль объявил в парламенте: "Достопочтенные члены палаты, Сингапур пал" - и заплакал.
Президент Обама, как ни в чем не бывал, продолжил великую миссии демократизации на Украине, а равно и в иных местах, и на челе его высоком не отразилось ничего.
Конечно, было бы чрезмерно требовать, чтобы высшие лица США уподобились героям "Илиады", которые в промежутках между сражениями с охотой пускали слезу. То - древний эпос, а то - современная политика. Деятели последней проявляют гораздо большее мужество.
Но в то же время иракский победительный марш-маневр зеленого интернационала должен быть поставлен в ряд с достаточно сомнительными успехами США в Ливии, Сирии. Египте – да, пожалуй, что и на Украине. Всюду получается так, что установление демократии in partibus infidelium сразу сопровождается кровавым хаосом, конца которому не видно, тогда как с благами и приятностями, которые в теории должна принести демократия, несколько сложнее, они только в теории и остаются. Причем конца-края этому не видно.
Очевидно, США держатся той точки зрения, что политика "Они оставляют после себя пустыню и называют это демократией" не имеет ограничения ни в пространстве, ни во времени. Хотя даже поверхностное знакомство с мировой историей показывает, что целеустремленно дразнить народы можно лишь до известного предела, после чего гибнут самые величавые империи. Непонятно, почему США считают себя заговоренными от общей судьбы.
Опять же никто не ждет от США существенного пересмотра своей политики - если держава решила ездить верхом на тигре, то главный императив для нее - как можно долее с тигра не слазить. Этим и объясняется неуклонная и отважная решимость демократизировать весь мир до последнего моря.
Если и чего-то и ждут от США, то, скорее, большей психической адекватности, которую в прошлом при сходно решительной политике демонстрировали даже державы, не могущие служить примером адекватности. 3 сентября 1939 г. рейхсмаршал Геринг, получив известие о том, что Великобритания и Франция объявили войну Германии, сказал: "Да поможет нам Бог, если нам суждено проиграть эту войну". Причем конфигурация сил еще далеко не была определена, СССР и США еще не вступили в войну, англо-французские союзники еще долго изображали drôle de guerre, однако уже было ясно - и вряд ли только Герингу, - что ситуация окончательно переходит в режим езды в незнаемое. А при такой езде всякое может быть.
Известная нерешительность вообще была свойственна и державам, и народам - патриотического угара ни в 1939, ни в 1941 г. не было, - потому что 1914 год развеял надежды на короткую победоносную кампанию. Урок I мировой войны состоял в том, что, возможно, войны не избежать, но дело это в любом случае страшное, долгое и непредсказуемое. Отсюда и это отчаянное "Помогай нам Бог" в устах Геринга.
США, не пережившие крушения Старого Света на своей шкуре, чужды суеверным страхам рейхсмаршала и в своей отважной решительности демократизировать все и вся, более напоминают сумасшедшего с бритвою в руке. Он тоже отважный и тоже решительный.
