Малороссия — новая страна?

Журналист Александр Чаленко предрекает возникновение еще одного государственно-политического проекта на Украине

Александр Чаленко. Фото из личного архива

Если у русского знатока географии спросить, как называется страна, которая находится к западу от Российской Федерации, к северу от Украины, к югу от Литвы и Латвии и к востоку от Польши, то даже не сомневаюсь, что он всенепременно ответит, что это — Белоруссия, или, как теперь требует называть свое государство батька, Беларусь.

А теперь представьте следующую гипотетическую ситуацию. Вот какое у этого самого знатока географии будет выражение лица, когда в одно прекрасное утро 2014 года он проснется и увидит в новостях карту, где на том месте, на котором всегда всю его сознательную жизнь находилась «молодость моя — Белоруссия», теперь значится какая-то «Великолитва».

Он, прочитав это название, что-то, конечно, вспомнит похожее из истории. Великое княжество Литовское, конечно. Но его удивлению всё равно не будет предела…

Мало того, из слов телеведущей он поймет, что эту территорию теперь населяют не сябры-белорусы, а какие-то «литвины».

Кстати, то, о чем я сейчас пишу, не выдумка: бывший лидер БНФ Зенон Позняк и его коллеги, белорусские националисты, на полном серьезе обсуждали и обсуждают сейчас возможность такого переименования, когда придут к власти.

Они искренне считают, что Великое княжество Литовское — это государство, не имеющее фактически никакого отношения к нынешней Литве, которая, по их мнению, украла это название.

Белорусские националисты в ответ на это историческое «воровство» предлагают называть её «Лиетува». Мол, никакие это не литовцы! Это «жмудь».

К тому же они считают, что Вильнюс — это на самом деле белорусский (точнее, литвинский) город Вильно и когда-нибудь он окажется в составе Великолитвы. Вот такая вот «политическая география» получается.

Да у «знатока географии» переименование Беларуси в Великолитву вызовет просто шок. Или, во всяком случае, ощущение искусственности, волюнтаризма подобного решения. Просто до этого он ничего не знал и не слышал о том, что этноним «белорус» неправильный, что он навязан «русскими шовинистами» и «русскими империалистами».

Я так долго рассказывал об этом, чтобы дать понять, чтобы дать хоть немного ощутить, насколько искусственным и несуразным казалось большинству населения нынешней Украины нечто подобное, когда в период Гражданской войны и 20-х годов XX века они вдруг узнали, что они больше не русские, а украинцы и родина их теперь зовется  Украиной.

Да, Шевченко в XIX веке говорил «на Вкраини мылий», Пушкин восклицал «тиха украинская ночь», а Гоголь задавался вопросом — «Знаете ли вы украинскую ночь?», однако понятие «Украина» было лишь «польским наследием», последствием пребывания русских земель в составе Речи Посполитой. Никто в массовом порядке себя не именовал «украинцами».

Не было такого народа. «Украиной» в Речи Посполитой называлось Левобережье — тогдашняя «окраина» польского государства.

Но ни запорожские казаки, ни монахи Киево-Печерской Лавры, ни студенты Киевского коллегиума (будущей Киево-Могилянской Академии), ни Богдан Хмельницкий, ни даже изменник Иван Мазепа никогда украинцами себя не называли.

У Тараса Шевченко в «Кобзаре» встречается слово «Украина», но вот этнонима «украинец» там нет. Никому и в голову бы не пришло называть Рюрика или Олега с Игорем «украинскими князьями», как это сейчас делают в современных украинских школах.

Дело в том, что «Украина» — это политический проект, причем поздний, возникший только в XIX веке. Появился он в среде российских граждан, проживавших на Правом и Левом берегу нынешней Центральной Украины и отчасти Новороссии, которые не считали себя «русскими».

Кстати, этот проект появился при самом активном участии польской шляхты, в больших количествах населявшей Киев и Правобережную Украину и имевшей колоссальное культурное влияние на жителей этого региона. Именно поляки стали первыми говорить, что аборигены, проживающие по обе стороны Днепра, никакие не русские. И будущие идеологи украинства эту мысль подхватили.

Теперь подданный Российской империи, живший в этих краях, перестававший считать себя русским, взял себе наименование «украинец», а саму территорию от Харькова до австрийского Лемберга (Львова) стал называть «Украиной». В те времена все это носило политический характер и не было массово распространено.

В массовое сознание понятия «Украина» и «украинцы» были внедрены только при большевиках, когда началась советская «украинизация» или, как еще ее называли, «политика коренизации».

Для многих русских людей стало шоком узнать, что они теперь «украинцы». Кстати, Брежнев в первом своем паспорте  значился как украинец.

Естественно, это вызывало сопротивление в городах, которые были русскими по своей культуре. Это даже отражено в украинской литературе 1920-х годов. Тогда на многих украинских сценах была поставлена пьеса украинского драматурга Миколы Кулиша «Мина Мазайло», в которой рассказывалось о процессах украинизации. Так вот, одна из героинь пьесы — тетя Мотя — бросает ставшую потом знаменитой фразу: «Лучше быть изнасилованной, чем украинизированной».

Кстати, в те годы сопротивление украинизации приравнивалось к контрреволюции и уголовно преследовалось. Во многих семьях нынешних украинских граждан сохранились документы о прохождении «украинизации». Без этого документа ты не мог занять никакую более менее значимую должность.

«Украинизация» и вытеснение русской культуры были остановлены Сталиным только в середине 30-х годов, но понятия «Украина» и «украинец» так и остались в советской политической географии.

Что интересно, прямые потомки запорожских казаков — кубанские казаки — считались в СССР русскими, а Кубань в состав Украины так и не вошла. Если бы не советская «коренизация», то нынешние украинцы были бы такими же русскими как и кубанцы.

Самое интересное, что в годы Советской власти произошла такая парадоксальная вещь: жители городов центра и юго-запада Украины, которые по паспорту значились украинцами, хоть им и внушалось, что украинский язык их родной, всё равно воспитывались в общерусской культуре: русский был родным языком, русская литература воспитывала их души, а быт совершенно не отличался от быта жителя Минска, Москвы, Новосибирска и Владивостока.

Никакого культурного насилия над собой или комплекса второсортности в отличие от западных украинцев надднепрянский украинец не ощущал. СССР, Россия — это была его страна.

В течение последних 23 лет Украина стала самостийной и процессы украинизации начались вновь, но их нежданно-негаданно прервала «русская весна» 2014 года, начавшаяся на юго-востоке Украины, называющейся теперь всё больше и больше Новороссией.

Жители Новороссии свой выбор в большинстве своем сделали. Они — русские.

Но встает вопрос: а что, жители Центральной Украины, они что, украинцы? Все эти Порошенко, Тимошенко, Аваков, Турчинов — украинцы? Русскоязычный и русскокультурный Киев — это что, украинский город, который культурно не отличается от Львова и Тернополя? Любой здравомыслящий человек ответит, естественно, что нет. Киев — русский город.

Но тогда почему же Киев и киевляне сейчас против Новороссии, почему они сейчас против России, почему они в союзе с западенцами? Все объясняется просто — они жаждут Европы. Европа для них вожделенный Рай, а Россия — это отсталая и косная Азия. Поэтому они стали, что называется, «политическими украинцами». У Дмитрия Быкова, Евгения Киселева, работающего в Киеве, или Андрея Макаревича точно такой же взгляд на вещи. Они тоже «политические украинцы».

Поэтому для них нынешняя Украина своя. Они поэтому ее и поддерживают.

Однако будет ли это продолжаться всё время? Нет. Просто когда Украина и Новороссия в итоге расстанутся, неминуемо возникнет конфликт между Западной и Центральной Украинами.

Нет-нет, не потому, что Киев вдруг осознает себя русским городом. Они просто будут сражаться друг с другом за свою версию Украины и обвинять друг друга в предательстве настоящей, аутентичной украинской идеи. Вот на этой почве и возникнет конфликт, в ходе которого (плюс разочарование в итогах евроинтеграции) и начнет потихоньку возрождаться русское самосознание в Центральной Украине.

Вот тогда и встанет вопрос о смене названия страны. Естественно, на смену «Украине» придет название «Малороссия». Слово «малоросс» будет означать русского, проживающего в Малороссии.

Русская интеллигенция Киева уже к этому готовится. Уже даже придуманы флаг Малороссии — малиновое поле (цвет знамен запорожских казаков) с белым Андреевским крестом и герб — белый с малиновыми контурами двуглавый орел (с одной стороны орла стоят казненные Мазепой Искра и Кочубей, а с другой — Петр I).

Мне скажут, что Малороссия — это фэнтези, но мне в прошлом году говорили нечто подобное и о Новороссии.