Середина XIII века… Над Русью опустился мрак чужеземного господства. Монголо-татарские ханы ставили в русских городах своих наместников, которые следили за взиманием дани, павшей непосильным бременем на население. Летописец печально записал, что «князья Русские были в воле татарской».
Новгородский князь Александр Невский получил ханский «ярлык» на великое княжение в 1252 году. При этом под влиянием определённой литературы сложился стереотип, будто он проводил политику, дружественную монголам, направленную на «примирение» с ними. Однако в русских источниках отношение к монголо-татарам было более чем однозначным. Борьба с нашествием изображалась в летописях как праведное дело, освящённое православной верой. Жителям города Козельск, стоявшим на смерть против орд Батыя, летописец приписал фразу: «И славу сего света приняв, небесного венца Христа бога примем». Борьба с захватчиками понималась как христианский подвиг. Неужели Александр Невский считал иначе?
Многие летописные эпизоды проникнуты явными антимонгольскими настроениями, которые передавались очень выразительно и эмоционально. В качестве примера зачастую приводят историю об убийстве молодого князя Всеволода Юрьевича, добровольно вышедшего со многими дарами из осажденного Владимира к Батыю, или фрагмент о разорении монголо-татарами Успенского собора во Владимире, где заживо сгорели епископ и княгини с детьми.
В южнорусских летописях негативная оценка монголо-татар была напрямую связана с той позицией, которую занимал князь Даниил Галицкий, вынашивавший планы прямого военного сопротивления захватчикам. В летописных списках невозможно найти фрагмента, где о монголо-татарах говорилось хотя бы в спокойных тонах. Антиордынская направленность древнерусского летописания выражалась, прежде всего, в ярких картинах монголо-татарских погромов, а также в далеко нелестных эпитетах, которыми награждались завоеватели и их ханы.
В Новгородской I летописи упоминания о монголо-татарах достаточно многочисленны. Сам рассказ о нашествии написан очень выразительно, причём автор не скрывал своей ненависти к захватчикам, которые назывались «погаными иноплеменниками», «безбожными и погаными», «окаянными», «кровопролитцами христианской крови». Подобные характеристики довольно определённо свидетельствовали об антимонгольских настроениях новгородцев.
Исследователи справедливо отмечают, что нигде в русской литературе того времени негативная оценка монголо-татарского ига не отображена с такой силой, как в проповедях Серапиона Владимирского. Будучи настоятелем Киево-Печерского монастыря, он лишь к концу своей жизни попал в Северо-восточную Русь. В четырех из пяти известных проповедей Серапиона народ призывается к покаянию, к очищению от грехов, которые дадут освобождение от безбожных захватчиков. В отдельных эпизодах проповедник описал тягостные для Руси последствия иноземного владычества, которое он объяснял Божьим гневом.
Серапион рассматривал господство монголо-татар как великое зло, которое рано или поздно должно закончиться – если русские люди избавятся от грехов, то и «гнев Божий престанет, …мы же в радости поживем в земли нашей». Говоря о нашествии, Серапион описывал картину страшного разорения, когда «кровь и отцов, и братьев как вода землю напоила». Через все его проповеди сквозит боль за Русскую землю и утраченное ею былое величие, желание как можно скорее приблизить час освобождения. Очевидно, что непримиримость к монголо-татарам была всеобщей.
Положительной или нейтральной характеристики ига нельзя встретить ни в одном памятнике той поры. Иго воспринималось очень эмоционально, в ярких красках описывались монголо-татарские зверства, жестокости и грабежи. Народ не желал «примирения» с захватчиками. Отчасти о его настроениях могут свидетельствовать некоторые топонимы, например, Трепарево на реке Ворсмице. По Хлебниковскому летописцу, здесь было место битвы между русскими и монголо-татарами, которым задали «трёпку». Татары обратились в бегство, но по легенде были настигнуты там, где стоит теперь деревня Душилово. По мнению краеведов, близость селений Баскачи, Трепарево и Душилово допускает возможность такого предания.
Исследователи уже отмечали, что большое количество топонимов, отражавших сопротивление монголо-татарам, наблюдается в Северо-восточной Руси. М.Н. Тюнина пишет, что
Именно из Ростова не раз начиналась волна вечевых выступлений против татар. Первый раз по решению веча ростовцы восстали и изгнали сборщиков дани в 1262 году. Летопись говорит, что подобные восстания проходили в 1289, 1294, 1307, 1320, 1382, 1408 годах, и «эпицентром» их был Ростов. Татары жестоко расправлялись с выступавшими против них.
Мог ли князь Александр Невский мыслить иначе, нежели его народ, стремившийся к скорейшему освобождению от ига!? Если даже на мгновение представить это, то вряд ли он остался бы в народной памяти любимым героем и был бы канонизирован Русской Православной Церковью. Так что, думается, ответ очевиден.
Однако Александр Невский стремился действовать, исходя из реального положения дел. А оно было таковым, что пережившая нашествие Русь оказалась слишком слаба, чтобы противостоять монголо-татарам на поле битвы. Брат Александра Невского Андрей вместе с князем Даниилом Галицким готовил вооружённое выступление против монголо-татар, предлагая присоединиться к своему союзу и Александру. Даниил Галицкий легкомысленно надеялся на успех и считал, что у Руси достаточно сил, чтобы сбросить иго. Но в 1252 году полки владимирских и галицко-волынских князей были полностью разбиты.
Поэтому Александр Невский, ставший великим князем Владимирским, избрал иную тактику. С одной стороны, он выражал покорность монголо-татарам, с другой – стремился всячески укрепить Русь и сделать её зависимость от Орды наименьшей. Он был поистине великим дипломатом, ведшим политику мнимого мира и сотрудничества, чтобы предотвратить новое нашествие на русские земли. Князь часто ездил в Орду с богатыми дарами. Вскоре ему удалось добиться освобождения русских воинов от обязанности воевать на стороне монголо-татар.
Но и о военном сопротивлении, мысль о котором как бы отступила на второй план, на Руси не забывали. В конце концов, вооружённое завоевание можно было сломить только с оружием в руках. Как относился ко всему этому Александр Невский?
В русских городах неоднократно вспыхивали восстания против монголо-татар. В 1255 году одно из таких восстаний произошло в Новгороде, где население воспротивилось попытке обложить город данью. В 1257 году жители Ярославля выступили против захватчиков.
В годы правления Александра Невского на Руси была введена система «баскачества», что привело к широким народным волнениям. Новая система сбора дани заключалась в том, что монголо-татары предприняли перепись населения – «запись в число». В города посылались «бесермены» (мусульманские купцы), которым сбор дани отдавался на откуп. Размер дани был очень велик: одна только «царева дань», то есть дань в пользу хана, которую сначала собирали натурой, а потом деньгами, составляла 1300 кг серебра в год. Постоянная дань дополнялась «запросами» – единовременными поборами в пользу хана. Кроме того, в ханскую казну шли отчисления от торговых пошлин, налоги для «кормления» ханских чиновников и т.д. Всего было около десятка видов даней в пользу монголо-татар.
Русские города сопротивлялись проведению переписи, и только с помощью силы монголам удалось осуществить задуманное. Однако насилие и злоупотребления ордынских откупщиков вызвали целую волну восстаний, первое из которых началось в 1259 году в Новгороде. В 1262 году жители Ростова, Владимира, Суздаля и Ярославля собрали вече и постановили изгнать ханских «бесерменов» из своих городов. В том же году восстание против монголо-татар вспыхнуло во Владимире, Переславле-Залесском и Устюге, затем снова в Ростове.
Считается, что народные выступления носили стихийный характер. Однако их повсеместность позволяет предположить, что действия восставших координировались из некоего общего центра. Возможно, существовало и общее руководство этими восстаниями: логично предположить, что по городам рассылались гонцы, которые должны были обеспечить одновременность. Кроме того, на подобные мысли наводит и география народных выступлений, которые происходили таким образом, чтобы не только нанести максимальный урон захватчикам, но и отрезать им путь к отступлению.
Из всех русских летописей только устюжские называют имя вдохновителя антимонгольских восстаний. Вот одно из интереснейших летописных сообщений:
И прииде на Устюг грамота от Великого Князя Олександра Ярославовича, что татар побивати.
Великий Князь Александр Ярославович в 1262 году был только один – это князь Александр Невский. Монголам же князь обещал, по всей видимости, «найти и наказать виновных», но, разумеется, никого не находили и не наказывали. По всем городам были перебиты «бесермены», а сами монголо-татары перестали ездить на Русь, передав сбор дани русским князьям.
Однако в Орде, видимо, подозревали Александра Невского и его окружение в подготовке восстаний: невозможно было не заметить их одновременности. А главное – восстание произошло и в родовой вотчине князя, в Переяславле. Это логически объясняет его внезапную смерть после поездки в ханскую ставку в следующем году. Предполагается, что он был отравлен, и умер 14 ноября 1263 года в Городце.
Русское государство оказалось многим обязано мудрости великого князя Александра Ярославовича Невского. Благодаря его скрытой борьбе с монголо-татарами, удалось сохранить политический и общественный строй. На Руси никогда не было монгольской администрации, она не оторвалась от европейских ценностей, а со временем народ смог окончательно сбросить с себя бремя ненавистного ига и обрести свободу.
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук