Французская пропаганда и информационная война перед походом 1812 года

В отношении прессы император Франции придерживался собственных правил. Никакой свободы слова и мысли, газеты должны быть под его полным контролем. Придя к власти во Франции, он в пять раз сократил число парижских газет. Причем нельзя сказать, что это были оппозиционные издания, писавшие что-то против него и новой политики, – нет, просто он считал, что это излишество, да и меньшим количеством было проще управлять. Дальше – больше, или точнее, меньше. В 1800 году печатных изданий осталось всего восемь. Естественно, это были частные газеты, но их редакторам было разрешено на свое усмотрение публиковать только вторичные, малозначащие материалы. Все, что касалось политики или общественной жизни, строго контролировалось и подвергалось цензуре. В свою очередь журналисты и издатели стали отдавать предпочтение более легким темам, дабы не нарываться на неприятности. Наполеон действительно признавал прессу если не четвертой властью, как сейчас говорят, то все же какой-то особенной силой, предпочитая держать ее в своих руках.

Перед походом на Россию он использовал, говоря современным языком, все возможности пиара. С помощью французских печатных изданий, а также в подконтрольных ему государствах он тщательно создавал нужное ему общественное мнение о противнике, о своей агрессивной завоевательной кампании.
Начал он с дискредитации имиджа России. Со страниц газет и журналов Наполеон обращался к французам: «Вы думаете, что Россия – это далекая мирная страна, с уважением относящаяся к нам? Нет! Это настоящий агрессор. Русские варвары являются врагами цивилизации и всего европейского!». На удивление своевременно, а именно в начале 1812 года, вышла в свет замечательное произведение «О росте могущества России с ее возникновения до начала XIX века». Автором сего псевдоисторического труда был назван публицист и историк Шарль-Луи Лезюр. Хотя сейчас ученые-историки утверждают, что рукопись книги корректировал, а возможно местами и писал текст, сам Наполеон. В данном произведении во главу угла ставилось так называемое завещание Петра Первого. Говорилось, что оно хранится под тщательным присмотром в домашних архивах российских императоров. Однако не только на тот момент, даже до сегодняшнего дня исследователи не обнаружили упомянутого документа, а также каких-либо реальных подтверждений и свидетельств его существования. В книге утверждалось, что император Петр Великий, прежде чем упокоиться, оставил своим потомкам и будущим правителям России секретнейший план. В нем было завещано вносить смуты и распри в международную политику, поддерживать российские народы в воинственном настроении. Главная цель всего этого – добиться власти над всей Европой, захватить Константинополь и через Персидский залив устремиться на земли Индии. Так что идея помыть сапоги в Индийском океане была приписана россиянам еще в ХIХ веке.

Читатели данного историко-литературного опуса Лезюра должны были составить себе вполне определенное представление о России как о стране воинственных дикарей, лелеющих идею покорения соседних (и не только) государств. В таком свете поход Наполеона становился уже не захватом, а превентивным ударом, защищающим сразу все европейские государства. Бонапарт, прикрываясь великой оберегающей миссией, заодно представлял себя и свою армию как общеевропейскую силу, противостоящую угрозе с Востока, варварам, только и грезящим вторгнуться на чужие территории и разрушить многовековые цивилизации.

Говорят, чтобы в ложь поверили, нужно внести в нее как можно больше правды. Так было и здесь. Часть выдуманных планов Петра Великого на тот момент была действительно осуществлена. Разделение Польши, более свободный выход к Черному морю, налаживание выгодных договоров союзничества с Великобританией, династические браки с принцессами германских княжеств… Предполагалось, что, прочитав такую брошюрку, каждый европеец должен будет задуматься: «О, да русские уже давно действуют в соответствии с данным завещанием. Совсем скоро в соответствии с ним они придут и к нам». Воины Великой армии чувствовали себя спасителями, противник казался им особенно опасным в плане захвата и грабежа новых территорий вследствие того, что находился под игом рабства. А вот к защите своей земли – как раз наоборот. Да и что рабам защищать?

Заручившись поддержкой большинства европейских государств (которые, впрочем, и так уже в большинстве своем были под его властью), Наполеон развил бурную деятельность и в стане противников. В частности известно, что агенты Франции были направлены в туманный Альбион для того, чтобы войти в контакты с издателями и редакторами английской прессы и склонить их на французскую сторону, предложив хорошее содержание. Ничего неизвестно на это счет про нашу страну. Россия – не Англия, и даже если бы подобные трюки удались, то здесь они, возможно, имели бы совсем не тот эффект, на который рассчитывал противник. Дело в том, что подавляющее большинство россиян в то время было безграмотными. Причем не умели читать не только крестьяне, но даже и часть дворянского сообщества.

Необходимо отметить и московское дворянство, которое всегда имело определенные оппозиционные настроения. Либеральные газеты также сыграли свою роль в формировании общественного мнения в высших кругах российского общества, протестуя против крепостного права. Наполеона они представляли как новую силу, способную сокрушить феодализм, подрывая популярность царя и власти.

Однако, когда «сокрушитель феодализма» двинул свои войска на Россию, многое изменилось. В первую очередь стали понятны настоящие цели «волка в овечьей шкуре» (ведь именно Наполеону посвятил свою басню Иван Крылов). В европейской прессе на протяжении всей войны публиковались много преувеличенные сведения об успехах французов и неудачах россиян. Разумеется, это должно было способствовать не только поднятию боевого духа своих граждан, но и деморализации армии и населения противоположной стороны. Наши не оставались в долгу и тоже активно печатали прокламации и воззвания к солдатам Наполеона – французам, немцам, итальянцам. Многие из них потом печатались в газетах противника с ответами и уничижительными комментариями. В ответах всегда подчеркивалось, что солдаты Великой армии – свободные люди, ведомые вперед военачальником, которого они обожают, настоящим гением и освободителем, а русские солдаты – разбойники. Также в информационной войне 1812 года помимо борьбы печатных издании и книг в ход шли такие незатейливые, но действенные средства, как наглядная агитация в виде развешанных на заборах листовках-картинках для простонародья, создание и распространение слухов.

Отдельно стоит упомянуть еще об одной отличительной особенности этой войны – финансовой атаке, предпринятой французской стороной. В экономику ряда стран было внедрено огромнейшее количество денежных фальшивок. Афера развернулась даже в Англии и Австрии. Конечно, для дестабилизации финансовых систем других государств фальшивые деньги выпускались и раньше, но теперь это приняло просто гигантский масштаб, без преувеличения оправдывая свое название – финансовой войны. Министр финансов Дмитрий Гурьев докладывал императору России, что по собранным данным в год, предшествующий войне, в Польше было выпущено ассигнаций на сумму двадцать миллионов российских рублей – четыре процента всех денежных средств, ходивших в нашей стране. А по позднейшим подсчетам ученых в 1811-1812 годах экономика России получила вливание порядка 120 миллионов «левых» рублей!

Изготавливали фальшивки практически открыто: создали по два печатных двора в Париже и Варшаве, а когда захватили Москву, то типографский станок для печатания денег поставили прямо там, в старообрядческой церкви на Рогожской заставе. Были отделены специальные «пыльные комнаты», где свежевыпущенные банкноты пачкали и возили по полу, чтобы придать им вид уже имевших употребление. Качеством фальшивые деньги были куда лучше настоящих: голубоватый оттенок бумаги, большая четкость водяных знаков, глубина рельефного тиснения, ровные буковки. По этим признакам, кстати, их легко можно было отличить от подлинных. К тому же изготовители не сильно вникали в написание российских слов, допустив немало орфографических ошибок – «госуларственной», «холячей» (вместо «государственной» и «ходячей»). Правда в неграмотной стране это не имело особо большого значения.

Усилия врага достигли определенного результата, в 1812 году российский рубль ассигнациями стоил 25 копеек серебром. Но экономика страны все же выстояла. Причин тут было несколько. Во-первых, война слишком быстро закончилась – в 1813 году наполеоновских солдат-захватчиков уже не было на русской земле. Вторая причина заключена в территориальной особенности нашей страны. В глубинке отношения купли-продажи всегда были больше натуральными, крестьяне и не видели никогда бумажных денег. В крайнем случае, серебряные или медные монеты. А французы выпускали купюры номиналом от двадцати пяти до ста рублей. Зачем они русскому человеку, если корова стоила в пределах двух рублей? Если кто-то из жителей деревень и был согласен продать иноземцу продукты или фураж, то брать ассигнации в качестве оплаты они наотрез отказывались. Разменных пунктов вовсе не имелось.

Кстати, один немаловажный факт – зарплату своей армии Наполеон платил тоже фальшивками. Разумеется, продвигаясь по зимней России, горе-вояки ничего не могли на них купить для пропитания или согрева. Известен факт, что отступающие солдаты французского императора кидали целые пачки таких денег в костры, у которых пытались отогреться.

Некоторая часть фальшивых денег продолжила гулять в стране. После победы правительство предлагало провести денежную реформу, утвердить новые ассигнации и избавиться, таким образом, от ненастоящих купюр. Но император Александр Первый не стал этого делать. Он выбрал более гуманный способ, хотя и очень дорогостоящий, приравняв настоящие и фальшивые банкноты. Постепенно последние были изъяты из обращения, при этом их владельцы ничего не потеряли.

Мощь великой армии, информационная война, экономическая провокация – как смогла выстоять против всего этого наша страна? При тщательном историческом анализе ученые дали такое официальное определение причин победы России над армией Наполеона:
- величина российской территории и сложные для европейцев климатические условия;
- военные таланты полководцев Российской армии, в том числе главнокомандующего Михаила Кутузова;
- всенародное участие в защите своего Отечества, массовый героизм не только офицеров и солдат, но и мирного населения различных сословий.

Все это верно, но как же тут не упомянуть о загадочной русской душе? Частично, наверное, и это сыграло свою роль. Французам было не понять, почему русские крестьяне не продают им хлеб и молоко – ведь это же выгодно для них? Напротив, сельские жители брались за вилы и косы и прятались в лесах, откуда вредили своим «освободителям». Почему перед боем русские молились и одевались в чистые одежды? Как могло получиться, что состоятельные представители дворянства отдавали все свое добро, утварь, а богатые дамы – украшения на военные цели, для обеспечения российских войск? И это были люди, которые толком-то и говорить по-русски не умели, предпочитая обычный для них французский язык? И самое главное – как можно было бросить, а тем более сжечь свои собственные дома в столице страны?

Варварская, с точки зрения европейцев, Россия всегда имела свой, разительно отличающийся от установленных ими мерок, тип государственности и общественного мышления.