Даже если Россия лишится всех нефтяных доходов, её граждане всё равно будут жить богаче белорусских и вдвое богаче украинских… Но уйти в долгую стагнацию, лет на пять-шесть, без всяких перспектив роста — это реальная угроза.
Договорённость стран ОПЕК о добыче нефти, — что это значит для российской экономики? На вопросы корреспондента «Руснекст» Екатерины КРАВЕЦ отвечает экономист Иван ТАЛЯРОНОК.
Кравец: Иван Сергеевич, 30 ноября страны ОПЕК, международной организации стран, экспортирующих нефть, договорились сократить объёмы добычи. Что это значит? Что будет с ценами на нефть? С курсом рубля? Что ждать от этого решения российским гражданам?
Ведь очень многие аналитики, и Вы тоже, увязывают ближайшее будущее России и уровень жизни её граждан с уровнем нефтяных цен.
Таляронок: Да, это очень важное для России решение. Как видите, цены на нефть мгновенно на него отреагировали. Неделю назад котировки болтались в диапазоне 46–47 долларов, а сейчас норовят добраться до отметки 55 за баррель Brent.
Кравец: Это надолго? Они и дальше будут расти?
Таляронок: Пока рост нельзя назвать гарантированным. Мы ведь имеем дело с так называемыми словесными интервенциями, с обещаниями, а не с реальными действиями.
В конце августа уже было заявлено о договорённости между такими ключевыми продавцами «чёрного золота», как Аравия и Россия. Одна эта новость подтолкнула биржевые котировки с 45-ти до 52-х. Пять месяцев до этого момента, с апреля до конца августа, цены стояли, как пришитые, у рубежа сорок пять, но едва Москва и Эр-Рияд заявили о взаимопонимании, сразу взмыли вверх.
Такого устного стимула рынку хватило на два месяца. В ноябре нефтяные цены снова поползли назад, — потому что после переговоров Москвы и Эр-Рияда покупатели ждали решения ОПЕК в целом, а его три месяца не было. Экспортёры не могли придти к единству, — торговались, рядились, спорили. Ноябрьское сползание цен остудило самых упрямых спорщиков, прежде всего Иран — договариваться пришлось.
Устные договорённости превратились в письменные — но и это пока только бумага. Будет она исполняться — продолжится рост нефтяных цен. Не будет — возобновится сползание вниз.
Кравец: Насколько важны нефтяные цены для России?
Таляронок: Важны. Экспорт энергоносителей занимает всего 8% от ВВП страны, что с виду не очень много. Но на доходы от экспорта нефти и газа приходится около 60% валютной выручки, что чрезвычайно важно.
Развитие России критически зависит от валютных доходов, ведь большую часть современного оборудования и технологий мы закупаем за рубежом. Как, кстати, большинство даже очень развитых и богатых стран, за исключением разве что США. Интенсивный обмен технологиями — важнейшее условие развития.
Кравец: Какие цены на нефть нужны, чтобы Россия развивалась? Чем больше — тем лучше? И с какими ценами, в случае падения, по миру придётся идти?
Таляронок: По миру идти не придётся ни в каком случае. Даже если Россия лишится всех нефтяных доходов, её граждане всё равно будут жить богаче белорусских и вдвое богаче украинских. Потерять ещё восемь процентов ВВП — это болезненно, но не смертельно. Чтобы упасть до уровня нынешней Украины, надо процентов 65 потерять — невероятное развитие событий.
Но уйти в долгую стагнацию, лет на пять-шесть, без всяких перспектив роста — это реальная угроза.
Понятно, что после заоблачных нефтяных цен в 110–120 долларов за бочку, любое снижение означало удар по экономике нефтедобывающих стран, означало рецессию, спад. Но рецессия рецессии рознь.
При не слишком сильном уровне потерь можно, пережив откат экономики на несколько процентов, восполнить дефицит нефтедолларов за счёт других отраслей, и перейти к качественно иному росту. Но при более глубоком провале дефицит становится невосполнимым, он перерастает в дефицит бюджета, в схлопывание внутреннего рынка, и в дальнейшую экономическую деградацию.
В первом случае экономику можно сравнить с пружиной, которая сжалась и потом распрямилась, быстро вернув прежние позиции. А во втором — с пружиной сломавшейся, безвозвратно просевшей на более низкий уровень.
Мы с коллегами ещё в самом начале кризиса рассчитали, что при ценах на нефть больше 60-ти России гарантирован первый сценарий, быстрое восстановление после падения. А при ценах меньше 40-ти нас ждёт сценарий второй, проигрышный. Посредине находится своеобразная «зона турбулентности», где дальнейшие взлёт или снижение радикальным образом зависят от экономической политики государства.
Кравец: Если полагаться на Ваши расчёты, то страна уже второй год стоит у опасной черты, ведь цены на нефть ближе к сорока, чем к шестидесяти. Могли ведь и ниже упасть?
Таляронок: Могли. И даже падали ненадолго. Самый глубокий провал был в минувшем январе — до 28 «зелёных» за бочку.
Кстати, этот уровень, 28–30 долларов за баррель, и есть средневзвешенный уровень цен за прошлое столетие, с учётом инфляции, конечно. Это примерная норма для нерегулируемого рынка, без договорённостей экспортёров. Возвращение к такому уровню стало бы для России серьёзной экономической проблемой.
Но при условии разумной политики экспортёров мы, ещё осенью 2014 года, оценивали наиболее вероятный уровень цен в 55–60 долларов за баррель Brent.
Кравец: Помню. Когда начался кризис, и паникёры обещали 100 рублей за доллар и прочие ужасы для российского рынка, Вы вразумляли у нас на «Руснексте», тогда ещё на «Русской Весне», напуганных обывателей и давали очень точные прогнозы.
Можете сейчас ответить: что будет с нефтяными ценами и с курсом доллара?
Таляронок: Могу только повторить свой прогноз двухлетней давности. Самый реальный уровень цен на нефть — 55–60 долларов за баррель. Но это при условии координации между странами ОПЕК и Россией.
При таких ценах на энергоносители, доллар будет стоить чуть меньше 60 рублей.
Кравец: Что же тогда будет с русской экономикой?
Таляронок: Со следующего года начнёт расти. Если цены на нефть дотянутся до шестидесяти, можно твёрдо предсказать ежегодный двухпроцентный рост ВВП.
Кравец: А может кто-нибудь разрушить планы ОПЕК?
Говорят, что американцы способны нарастить добычу нефти — Трамп обещает разные послабления их компаниям, чтобы США не зависели чужой нефти. Если они это сделают, если заработает трампономика — они снова обрушат нефтяной рынок?
Таляронок: Выше шестидесяти, американцы, скорее всего, цены не пустят. Выше шестидесяти для них станут выгодными многие их шельфовые проекты, сланцевые проекты — тогда они действительно нарастят добычу и собьют цены.
Но ниже пятидесяти сбить они тоже не смогут, поскольку тогда большинство этих проектов станет нерентабельными. А специально, себе в убыток, дотировать нефтяные скважины с геополитическими целями — это такая революция в американском экономическом мышлении, какой я даже от Трампа не ожидаю.
Поэтому повторяю свой двухлетней давности прогноз.
Кравец: Выходит, о высоких ценах, выше сотни, остаётся только мечтать? Второй золотой дождь на Россию не прольётся?
Таляронок: Знаете, этот золотой дождь обычно льётся мимо России. Слишком много валюты, слишком крепкий на этом фоне рубль и слишком доступный доллар — большой соблазн тратить эти доллары за бугром.
Когда нефть подешевела вдвое, вывоз капитала из России сократился вчетверо. Подорожает — снова повезут выручку на Запад.
Кроме того, избыток нефтедолларов и чрезмерное укрепление рубля к доллару — невыгодны для отечественного производства. Проще становится ввозить чужое, чем делать своё. Нет никакого стимула развития других отраслей, экономика садится на «нефтяную иглу».
Так что жалеть об этих временах не стоит.
Кравец: А некоторые говорят, что России нужен кризис, нужно её встряхнуть глубоким падением, полной потерей валютных доходов. Чтобы правительство начало шевелиться, чтобы начало что-то менять, открывать потенциал собственной страны, а не рассчитывать на экспорт-импорт…
А иначе так всё и будет плыть по течению, никакого рывка вперёд не будет. Как Вы говорите, будем прибавлять по два процента в год…
Таляронок: Очень много желающих всё радикально поменять. И я считаю, что нужно экономическую политику менять, переходить к прямым инвестициям государства в прогресс, вводить более справедливое налогообложение, расширять роль внутреннего рынка.
Но я не уверен, что в случае очень глубокого кризиса так получится. Всё-таки в элите доминируют либералы, и если нынешняя власть пошатнётся, у них больше шансов оседлать процесс. И развалить всё, что недоразвалили в девяностые.
Если же власть в России не рухнет, почивать на лаврах гарантированного двухпроцентного роста ей не позволит геополитическая обстановка. Всё равно придётся увеличивать вложения в оборону, создавать новые виды вооружений, а это тянет за собой развитие науки, машиностроения, электроники, АйТи-технологий. Волей-неволей придётся укреплять роль государства в экономике. Но не в революционных условиях, а спокойно, плавно. Что для результата всегда надёжнее.
Кравец: Если резюмировать, то решение ОПЕК отменяет в России кризис и позволяет россиянам надеяться на экономический рост и улучшение жизни?
Таляронок: Точно так. При одном важном условии — если страны-экспортёры будут это решение выполнять.