Москва как Второй Вашингтон

Демократия — это религия современного мира. Недостаток демократии, неверное ее толкование может запросто сойти за ересь и достаточный повод к войне. Религиозной войне.

Принятие демократии Россией по значимости можно сравнить с выбором, сделанным св. Владимиром в пользу христианства, и последовавшим Крещением Руси. Прошу учесть, что я говорю о степени судьбоносности принятого решения, а не воспеваю его в принципе. На мой взгляд, возврат в будущем к идеям Красного Проекта неизбежен. Но это предмет другого рассуждения.

Сходства добавляет и то, что демократия, как и христианство, у нас вышла с особенностями — суверенная. Это Запад и тогда, и сейчас расценил как схизму. Тогда это был отказ от подчинения Риму, сейчас это отказ от подчинения Вашингтону.

При этом внутри страны демократия, существующая в России, воспринимается как «правильная демократия, противоположная западной плутократии». Российское прочтение понятия «права человека», с закреплением традиционных ценностей-«скреп», воспринимается как истинное, то есть противопоставленное ложным и извращенным, притворным формам прав человека на Западе — с гей-парадами, однополыми браками, поощрением тунеядства, культурного и морального релятивизма.

В свою очередь, демократия и права человека, или так называемые «евроценности», преподносятся Западом как основа своего материального благополучия — точнее, как оправдание своего уровня жизни.

То есть речь, как всегда, про деньги.

Интерес к демократии — это не праздный интерес, не интеллектуальная мастурбация, а внимание к жизненно важному понятию. Внимание насущное, актуальное, прагматичное. Чем лучше мы понимаем природу демократии, тем лучше представляем себе последствия тех или иных воздействий на нее. И ее воздействий на нас.

И время для этого удачное. Демократия Запада в данный момент подвергается сильнейшим кризисным воздействиям. А поведение объекта под критическим воздействием лучше всего позволяет исследовать его природу.

Начнем с миграционного кризиса и связанной с ним угрозы исламского терроризма.

Поток мигрантов создал для Европы серьезные проблемы. Он увеличил нагрузку на инфраструктуру, породил особый вид иждивенчества (национально-религиозные гетто) и особые виды преступности — демонстративные изнасилования, открытое неподчинение светским законам государства пребывания и терроризм.

Для нас здесь примечательны меры, к которым прибегла Европа в порядке решения этих проблем.

В строгом соответствии с моими предположениями, Европа обвинила во всем Россию и Владимира Путина. Дескать, Путин бомбит Сирию, а от этого в Европе беженцы. То, что беженцы в Европе начались задолго до первых ударов ВКС России по джихадистам, никого не волнует.

Зловещее вмешательство Путина, который-де насылает на ЕС мигрантов, подговаривает их насиловать европейских женщин и давить европейцев грузовиками, — это в чистом виде магическое мышление. В нем Путин занимает место дьявола — одновременно ничтожного и бессильного, но всемогущего и вездесущего.

При этом другие объяснения не просто не принимаются, но воспринимаются как ересь, а те, кто ее исповедует, — считаются еретиками.

Нынешняя респектабельная западная демократия категорически не способна признать, что кризис с беженцами вызван политикой западных стран в отношении светских арабских режимов. Политикой, в которой демократическая светская и секулярная Европа встала на одну сторону с теократическими монархиями Персидского залива.

Эта ответственность Запада и ошибочность западной политики признается на данный момент только маргиналами, которые подвергаются прямой травле по всем фронтам, — например, Дональдом Трампом или Марин Ле Пен.

До аутодафе, как в Одессе, дело пока не дошло. Но процесс идет.

Взглянем поближе на работу нынешней европейской «инквизиции» с «еретиками».

Жена Франсуа Фийона была арестована, с Ле Пен снята неприкосновенность, Трампа травят в прессе. Комитет Европарламента готовится снять неприкосновенность с итальянского политика, лидера партии «Лига Севера», вице-председателя фракции «Европа наций и свобод» в ЕП Маттео Сальвини. Сальвини неоднократно высказывался в поддержку отношений с Москвой, а также признал законным присоединение Крыма к России.

Сами основы современного устройства Запада как цивилизации теряют тягу к демократическим основаниям. Вообще все стало зыбким и неуловимым — и свобода слова, и народовластие.

В насквозь европеизированной Дании, где вроде как имеются вековые традиции варяжской демократии, местные политики, выступающие за тесные отношения с Брюсселем, хотят заключить парламентское соглашение, в соответствии с которым вопрос о членстве страны в ЕС не будет выноситься на референдум.

По всему свободному миру, исповедующему принцип свободы слова, раздаются угрозы закрыть российские телеканалы за пропаганду и «фейковые новости». При этом призывающие не в состоянии сформулировать ни одного конкретного обвинения, так как любое такое обвинение моментально превращается в саморазоблачение призывающего.

Что все это означает?

Это означает, что западная демократическая система начала делать исключения. А поскольку основной смысл демократической системы заключается в том, что в ней не бывает и не должно быть исключений, значит, демократическая система перестает работать.

Исключения появляются только там, где господствует не принцип, а интерес. В данном случае, не принцип свободы слова, демократии или прав человека, а интерес международной олигархии.

Из этого следует, что демократия — не высшая цель европейской цивилизации. Не идеал. А средство, которое может использоваться какое-то время, но может быть и отложено в сторону.

Западная демократия — это способ управления обществами стран-бенефициаров существующей экономической системы в условиях изобилия и стабильности, добытых из стран-доноров, куда вытеснена бедность и нестабильность. В условиях такой экономической системы классовая борьба вытесняется за границы и становится национально-освободительной борьбой между народом-пролетариатом и народом-буржуа. Между Китаем и США, между Сирией и Францией.

Проще говоря, это анекдотический идеал процветания, в котором даже самый бедный демократический пастух имеет не менее двух рабов. Разница только в том, что современный европеец даже не знаком со своими рабами, которые угнетаются не лично им, а системой, и не дома, а в другой стране. И на основании своего незнакомства с рабами европеец имеет еще и дополнительную роскошь полагать себя поборником равенства и свобод. Наслаждаться чувством морального превосходства над остальным человечеством, на котором и паразитирует.

Беженцы, таким образом, являются прямым следствием попытки Запада сдержать развитие светских режимов своих экономических колоний. То есть всевозможные джихадистские группировки, разнообразные ближневосточные монархии, нищета и война в Ливии, Сирии, Ираке — это хвост того же змея, голова которого состоит из свободной прессы и гей-парадов.

Таким образом, естественная, обусловленная техническим прогрессом глобализация является не стимулятором, а врагом системы, построенной на фундаментальном разделении человечества. Вследствие этого перед странами Запада стоит вопрос о нейтрализации технического прогресса — информационных технологий, СМИ, логистики. Отсюда — идеи о глушилках, цензуре, заборах и лагерях беженцев в Турции, Грузии и Египте.

Подытоживая, признаем: демократия — это концепция управления таким обществом, из которого вынесены за скобки все реальные экономические и социальные противоречия.

Как только по каким-то причинам — например, в случае гибели или освобождения донора, или появления новой реальной угрозы — противоречия в общество-угнетатель возвращаются, демократия откладывается в сторону, потому что она больше не может решить поставленные задачи. А на ее место встают более простые и эффективные концепции — от демократуры и олигархии до фашизма, то есть непосредственной террористической диктатуры финансового капитала.

Что же касается нас, то, похоже, формула «Москва — Третий Рим» действует и через американскую демократию. В этом случае она читается так: «Первый Вашингтон кончился. Москва есть Второй Вашингтон. И Третьему — не бывать».

Роман Носиков