Смысл западных ультиматумов - в их бессмысленности. Анатолий Вассерман

Глава МИД Великобритании Борис Джонсон на днях заявил, что Россия должна "выбрать между поддержкой режима Асада и работой с остальным миром для решения сирийского конфликта". Этот ультиматум привез в Россию и его американский коллега Рекс Тиллерсон.

Ранее, как мы помним, возникали другие интересные идеи. Например, требование передать Украине Крым в обмен на возможную отмену санкций (Никки Хейли, посол США в ООН) и неофициальное закрытие темы Крыма в обмен на Донбасс (германский Bild со ссылкой на некий план Киссинджера), а еще ранее, в 2014 году — даже "обмен Крыма на Калининград".

Почему все эти "планы сделок" заранее совершенно бесплодны? Их авторы действительно не понимают ситуации? Или понимают, но имитируют активность? И если да, то зачем?

Что на что предлагается менять

Мышление по принципу "ты мне — я тебе" зародилось задолго до современного рыночного мира: например, формула do ut des — "даю, чтобы ты дал" — еще в Риме воспринималась как давняя, очевидная и естественная. Более того, рыночный мир развивался по мере расширения сферы действия данного принципа и соответствующего сокращения сферы действия принципа "ты мне — а я тебе ничего". А уж дипломатическое искусство и подавно заключается в умении подыскивать взаимоприемлемые предложения для обмена. Обмен, приемлемый только для одной стороны, признается грабежом и требует применения силы или хотя бы угрозы силой, а посему не квалифицируется как дипломатический успех.

Таким образом, сам факт предложения нашими западными "партнерами" обмена чего-то интересного нам на какие-то уступки с их стороны вполне в пределах общепринятых норм межгосударственных взаимоотношений. Вопрос лишь в том, что именно нам предлагают.

Обменять на что бы то ни было свою населенную территорию без явно выраженного согласия ее жителей может лишь государство, считающее своих граждан бесправными. Западная пропаганда изобилует баснями о вековечном русском рабстве. Тем не менее рискну предположить: вменяемая часть тамошних политиков вряд ли считает лиц, принимающих решения в России на высшем уровне (и самого президента, и членов нескольких советов при нем), способными распорядиться жителями, например, того же Крыма вопреки воле этих жителей.

Следовательно, предложения об обмене Крыма на отмену санкций (не говоря уж об обмене Крыма на Калининград, подпадающем под древнюю — но неопровержимую без явного применения силы — формулу "что с бою взято — то свято") заведомо не рассчитаны на принятие.

Несколько правдоподобнее выглядят предложения "Крым в обмен на Донбасс" или "санкции в обмен на Сирию". Тут нам предлагают отдать на милость тех, кто надеется на нашу капитуляцию, граждан других государств, а в случае Сирии — еще и представителей других народов. Но данные предложения ничуть не менее откровенно, чем в случае Крыма, противоречат народным волеизъявлениям.

Донецкая и Луганская народные республики не только явным образом выразили свое решение на референдуме в мае 2014 года, чью действительность Запад отрицает исключительно потому, что отказался прислать туда своих наблюдателей. Они еще и отстаивают легитимность — соответствие народным желаниям — своей независимости от Киевской антинародной диктатуры самым убедительным способом: уже три года отбивают все новые атаки террористов.

Десять лет назад в статье "Непризнанные образцы" я писал: "по букве и духу международных законов и обычаев Абхазия, Арцах, Приднестровье, Южная Осетия имеют право на независимость, а Косово обязано остаться в Сербии" (с тех пор Россия признала это право за Абхазией и Южной Осетией, а все остальное еще впереди). Логика рассуждений этой статьи показывает: Донецк и Луганск доказали свое право на независимость, а вот Киев его старательно утратил.

Сирийская Арабская Республика доказала, что ее нынешняя власть не только легальна, но и легитимна, тем же кровавым способом. Война, развязанная извне, но в формате гражданской, тянется уже пятый год именно потому, что явное большинство граждан Сирии поддерживает свою законную власть во главе с Башаром Асадом. Он возглавил страну только вследствие трагической гибели старшего брата, а до того был врачом-окулистом, учился и много лет работал на Западе, так что считался идеальным для Запада до тех самых пор, пока территория его страны не понадобилась Катару для прокладки газопровода в Европу.

Даже на пике своих возможностей разномастные террористы контролировали 4/5 территории страны, но всего 1/5 ее населения: густонаселенная земля горела под их ногами. Войска России поддерживают не кровавого тирана, а народ, не желающий подчиняться террористам похлеще киевских.

Мне трудно поверить, что даже Джонсон, превысивший дозировку традиционной британской эксцентричности, не знаком с общепринятыми положениями теории демократии. А уж Хайнц Альфред Кизингер (на американской почве — Генри Киссинджер) и подавно должен понимать: Россия никогда (за редчайшими исключениями вроде временных правительств 1917-го и 1985-1999 годов) не принимала подобных предложений, и нет причин надеяться, что примет в обозримом будущем.

Игра на публику

Возможно, в 2014 году кто-то еще мог рассчитывать, что в неразберихе стремительно меняющейся обстановки руководство России может сделать катастрофическую ошибку и поступиться стратегическими принципами в надежде на тактические выгоды. Но уж прошедшие с тех пор три года должны были всем показать: в стратегии мы разбираемся никак не хуже наших оппонентов.

Следовательно, чтобы не считать западных политиков слепыми безумцами, попробую предположить, что они вовсе не надеются на нашу уступчивость. Значит, их предложения адресованы не нам, а их собственной аудитории.

Зачем партнеру по переговорам предлагают нечто неизбежно отвергаемое? Чтобы после предвиденного результата заявить окружающим: видите, я ему предлагал хороший вариант, а он упрямится — пусть теперь пеняет на себя.

Так, Австрия после убийства своего наследника престола Франца Фердинанда фон Габсбурга предъявила Сербии ультиматум из 10 пунктов, и отказ принять один из них — участие австрийских чиновников в расследовании на сербской территории (в то время — официальный отказ от суверенитета) —­ стал достаточным поводом для начала Первой мировой войны. Правда, перевалить ответственность за войну на Сербию австрийцам все же не удалось.

Вряд ли США, не говоря уж о Великобритании, намерены воевать с Россией, сколь бы эффектен ни был повод. Войну против ядерной державы заведомо невозможно выиграть (в том смысле, в каком понимал выигрыш выдающийся британский военный теоретик сэр Бэзил Генри Лиддел Гарт: цель войны — мир, хотя бы для одной из участвующих сторон лучший, нежели довоенный).

Какие такие санкции

Но, может быть, цель англосаксонских предложений — обоснование новых экономических и политических санкций против России? Тоже вряд ли.

Политические санкции против нас уже доказали свою неэффективность. Исключение нашей страны из G8 всего лишь превратило эту почтенную структуру в "США и шесть шестерок". К этому моменту уже стало ясно, что перспективной структурой для обсуждения общемировых проблем стала "Большая двадцатка", а там желающих не общаться с нами — явное меньшинство.

Ограничения на въезд в страны, присоединившиеся к санкциям, коснулись тех, кто и так не считает зарубежные поездки ценными лично для себя. Воспрепятствование деятельности наших журналистов и подавно доказывает западной же аудитории: что-то там нечисто, раз надо самоизолироваться.

С экономическими санкциями еще интереснее. Они нас изрядно ударили — хотя, конечно, куда сильнее сказался на нашем благополучии обвал нефтяного рынка, почти не связанный с политикой. Но сработало наше традиционное умение отвечать на клевок жареного петуха: народ перешел в мобилизационный режим, и даже заметная часть нашего чиновничества нынче ведет себя как подобает государственным деятелям.

Импортозамещение развивается. И главное — каждый новый шаг нашего самостоятельного развития доказывает несостоятельность экономических теорий, опирающихся на веру в благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество. А ведь именно этот догмат секты "либералов" лежит в основе всех провалов и катастроф, постигших нас начиная с 1985 года. И когда государство окажется принуждено вовсе от него отказаться, развитие страны ускорится если не до легендарных темпов послевоенной пятилетки, то по меньшей мере до уровня, ныне достижимого разве что в Китае.

Новые преступления для сокрытия прежних

Остается предположить, что нашу страну демонизируют ради примирения Запада с собственными провалами на почве антироссийских санкций. Ведь они прежде всего не антироссийские, а антиЕСовские.

Оба государственных переворота на Украине — и в декабре 2004 года, и в феврале 2014 года — США организовали не ради захвата самой Украины и даже не ради причинения неприятностей остальной России. Главная их цель — продвижение соглашений, ставящих ЕС уже не только под политическую, но и под экономическую власть США.

Вдобавок импортозамещение в России приводит к тому, что даже после отмены санкций прежний объем и спектр хозяйственных взаимодействий не восстановится (так, Турция всего за несколько месяцев утратила заметную часть российского рынка овощей и фруктов). Чем дольше Запад затянет санкции — тем больше у тамошних политиков шансов провести очередные выборы до того, как станет очевидно это долгосрочное разрушительное последствие их ошибки.

Итак, заведомо неприемлемые для нас предложения — способ обосновать в глазах народов, пострадавших от санкций, продление этих самых санкций и дальнейшие страдания этих народов.

Сюжеты множества детективов строятся вокруг совершения все новых преступлений ради сокрытия совершенных ранее. Увы, в жизни такое случается не реже, чем в детективах.

Нынешние западные политики вложили в антироссийскую пропаганду и санкции столько собственного авторитета, что уже не могут отказаться от их продолжения. Вот и приходится создавать все более преступные поводы для этого продолжения.

Регулярные обстрелы киевскими террористами жилых районов Донбасса и не менее регулярные (реальные или имитированные) химические атаки сирийских террористов на всех, кто еще пребывает под их давлением, — вполне приемлемая, с точки зрения среднего приверженца западной политической традиции, плата за продление его пребывания во власти. Надеюсь, мы никогда не дойдем до такой степени вестернизации.

Анатолий Вассерман