Про «весёленькие» 90-е

Все, что не придумали бы сегодня либералы, оборачивается против них. Я была в 90-е тогда юной и молодой, казалось бы, самое замечательное время в жизни! Но я ненавижу то время всеми фибрами своей души. Я ненавижу 90-е за их фатальную безнадежность, когда в самом воздухе так явственно ощущалось, что нашей стране пришел конец. Когда надежды о перестройке конца 80-х слизал наступивший 1991 год с побледневшим Горбачевым в пледе из Фороса. Когда, после расстрела Белого дома в 1993 году для большинства замолкли дебаты Верховного совета, которым так жадно до этого внимал наш народ, и наступил крах. Передел влияния поглотил тогда все сферы нашей жизни - от политических и экономических на государственном уровне в виде приватизации, до уличных разборок за крышевание торговых мест на рынках, над магазинами, кооперативами и ларьками.

Многие юноши надевали треники и боксерки и кося под крутых пацанов шли трусить мелких лавочников на рынке, но тут же выхватывали по зубам от ментов, крышевавших ОПГ, которые давно этих лавочников под себя подгребли. Это была вполне обычная картина - идешь возле Центрального рынка Ростова и видишь, как менты кладут мордой на рельсы ребят, возомнивших из себя крутых бандитов. Как в магазин вваливается толпа бритоголовых и отводит на разговор директора магазина, чтобы выяснить, что они давно не первые. Каждый день кого-то убивали, взрывали, закапывали втайне на Левом берегу или на Северном кладбище. Иногда закапывали живьем, оставив трубочку во рту, которую могли вытащить, если близкие не подоспеют с определенной суммой денег. Одного такого "закопанного заживо" я встретила как раз в магазине сестры своего будущего мужа. Выжил чудом. Вид имел синюшный от пережитого и старательно запиваемого горькой....Именно в этом магазине я и наблюдала движухи бритоголовых с предложением крыши. В городе появилось огромное количество лохотронов. На вокзалах и в подземных переходах стояли чуваки, которые крутили зарики, наперстки, играли в лотерею, заманивая в свои сети наивных лошков с прибаутками "Кручу, верчу, запутать хочу". Бригады наперсточников были под покровительством бандитов, поделивших между собой районы. У нас были наиболее известных двое Симон рыжий (грузин) и Симон черный (армянин). Почти все эти "фокусники" употребляли наркотики, где самым из невинных была анаша. Именно в то время к нам хлынули тяжелые наркотики - герыч, кокс, самодельная химия - винт и крэк. Мелкую шелупень, которую не отстрелили за ненадобностью, выкидывали с передозом из машин или оставляли на остановках, где их находили потом в голом виде, обобранными и раздетыми дружками и доблестной милицией. У некоторых даже вытаскивали золотые зубы изо рта, если таковые имелись.

Про хлынувший тогда алкогольный суррогат в виде спирта "Royal", наверное, и нет смысла говорить. Молодежь пила по-черному, и все происходящее тогда напоминало пир во время чумы.

На улицах было дикое количество беспризорников, бомжей и малолетних проституток. Каждого из них могли унизить, купить, убить. Просто так, ради глума.

Вообще к любому человеку тогда мог докопаться какой-нибудь беспредельщик. Смазливую девушку могли просто запихать в машину средь бела дня и увезти в неизвестном направлении. Обращаться в милицию было бесполезно. Помню, как доктор из женской консультации, в которой я тогда работала, пришла на работу совершенно в невменяемом состоянии: она пыталась заступиться за девчонку, которую два бугая силой засовывали в машину, за что получила ударом кулака в лицо. «Скажите спасибо, что Вас не убили», - сказали мы ей. А кое-кто еще и покрутил пальцем у виска, нечего, мол, лезть, куда не просят. Одна сотрудница так начиталась тогда книжек про карму, что свято уверовала, что каждому воздается по заслугам и этой девушке, получается, тоже. «А если бы на месте этой девушки была твоя дочь?» - спросила я у нее, (а ее дочери было тогда почти 16 лет). Сотрудница вспыхнула и закричала – «Не смей переходить на личности! У моей дочери своя судьба!» Тогда царила атмосфера страха и невмешательства. И мне кажется, нет ничего более унизительного для человека, чем чувствовать себя трусливой крысой. А бояться было чего. Ведь вся эта разлюли-малина 90-х начиналась с ненормальной романтики. Пацаны специально заучивали криминальный жаргон, ботали по фене и уверяли, что живут по понятиям, не понимая, что вся эта словесная мишура в прошлом. Что наступил беспредел, когда, зачастую, прежде, чем вести разговоры, тебя могли просто завалить, не поинтересовавшись, какой ты там пацан в натуре – правильный или гнилой? Если за тобой не стоял авторитет с крутым именем, и если интересы этого авторитета вступали в противоречие с другим авторитетом, тебя, даже не слушая, могли прикончить как щенка, особенно, если с тебя и взять было нечего. Если было, что взять, то отобрав, например, твою машину, тебя могли поставить "на счетчик", предъявив тебе, что влез не туда, куда нужно.

Северное кладбище Ростова в геометрической прогрессии пополнялось свежими могилами, на которых через год появлялись памятники с фотографиями «пацанов-пацанчиков» в спортивных костюмах, среди них бесславно лежали умершие от алкоголя и наркоты. Последние большей частью пополнили кладбища малых городов и станиц. И уж совсем тихо умирали тогда от инсультов и инфарктов их родители, а так же забытые всеми тогда ветераны Великой Отечественной и патриоты России, не пережившие развала страны.

Я привела лишь одну сторону той жизни, не коснувшись нищеты, голода и разрухи, которые с лихвой испытало большинство населения нашей страны. В то время годами не выдавали зарплаты и пенсии. Многим людям буквально нечего было есть. Говорят, что тогда хлынуло изобилие в наши магазины. В больших городах выбор продуктов был, но не все могли позволить себе купить их, потому людям приходилось питаться американскими окорочками да индюшиным фаршем, которые скупались оптом. И это в лучшем случае. Большинство перебивалось на макаронах, а то и на болтушке из муки и воды.

Многие из нас именно тогда дотумкали, к чему привела перестройка – к намеренному уничтожению нашего сельского хозяйства, к варварскому развалу нашей советской экономики, признанной в конце 80-х неэффективной.

Сначала при Горбачеве уничтожили виноградники (в целях борьбы с пьянством), навсегда истребив редкие ценные сорта винограда. Потом принялись за совхозы и колхозы, которые кормили страну и обеспечивали население всем необходимым. Были уничтожены сады, где выращивались фрукты (и мы до сих пор вынуждены покупать заграницей сырье для производства соков, сегодня об этом одна дама по ТВ рассказывала). Были уничтожены поля, на которых выращивали овощи. Вслед за этим были разграблены и уничтожены консервные заводы. Один, из которых был в моей станице, обеспечивавший в Советское время людей рабочими местами и прекрасной продукцией, славившейся на весь СССР...

Было истреблено поголовье скота, птицефабрики, остановлены в работе маслосырзаводы и мясокомбинаты. Их потом запустили на импортном сырье ужасного качества. Вместо отечественного мяса и кур тогда к нам и хлынули куриные окорочка 30-летней заморозки (ножки Буша, которые воняли старым салом) и индюшиный фарш ужасного качества, сухое молоко, замороженное импортное мясо 30-летней давности, отдававшее пеницилином и трупаниной, из которых и производились тогда сосиски и колбасы. С плавленных сырков снималась плесень и они, переваренные вновь, оборачивались в другую упаковку, поступали в торговлю. Кто работал в то время на нашем мясокомбинате и сыродельном заводе рассказывали, что в Советские времена такого и представить было невозможно.

Нам стали поставлять растворимые напитки, коктейли в банках, жир растительного производства, растворимое пюре в огромных пачках из Израиля, напоминавшее клейстер, и прочую гадость. Многое из этого (кроме коктейлей) шло, как гуманитарка, на которой наживались наши дельцы, пуская ее в торговлю...

Америкосы до сих пор любят вспоминать, как они кормили голодную Россию. Пусть они не обольщаются. Во-первых, за все, что они поставляли сюда, мы платили, во-вторых, мы знаем, что это была не помощь от чистого сердца, а намеренное варварство, чтобы превратить нас в рынок сбыта, и заработать на нас, спихнув нам свои замшелые неликвиды, одновременно лишив нас, как папуасов независимости и суверенитета.

Те, кто потворствовал этому – враги и продажные шкуры. Их имена будут прокляты во веки веков. Будут прокляты за предательство. Прокляты за то, что у нашей великой страны отобрали право быть по-настоящему свободной....

Нужно помнить и о том, как в 1995 году на 50-летие Великой Победы - наших ветеранов Великой Отечественной войны не пустили на Красную площадь, отменили военный парад, перенеся "торжества" Поклонную гору. Подобное сейчас происходит и на Украине....Как не пережили тогда этого многие честные люди. Как накладывали они на себя руки от безысходности. Среди них и прекрасный поэт (друг моего отца) Борис Примеров. До него еще в 1991 году из жизни добровольно ушла поэтесса Юлия Друнина. Вот ее предсмертные стихи:

Ухожу, нету сил. Лишь издали
(Всё ж крещёная!) помолюсь
За таких вот, как вы, — за избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

И таких людей, бескомпромиссных патриотов России, не переживших развала страны и рано ушедших от нас - было тысячи. Кто-нибудь ответил за их трагические смерти?

Я могу очень много написать о том личном, что пришлось пережить мне и моей семье. О том, как не пережил этого всего и мой честный и великий отец в 1993 году...

...Так что зря, очень зря они нам напомнили о том времени, воскрешать которое не хочется даже в памяти.

Не случайно старшее поколение, которое помнит еще и Советское время, вспоминая 90-е годы, цитирует бессмертные строчки Некрасова:

«Бывали хуже времена,
Но не было подлей».