Маршал Жуков, духовный соименник Георгия Победоносца

1 декабря исполняется 127 лет со дня рождения Маршала Великой Победы Георгия Константиновича Жукова

Американский военный историк Мартин Кайден высказался так: «Жуков был полководцем полководцев в ведении войны массовыми армиями двадцатого столетия. Он нанес немцам больше потерь, чем любой другой военачальник. Он был чудо-маршалом. Перед нами военный гений».

В новейшее время появилось немало критических суждений о военных и человеческих деяниях знаменитого маршала. Оставим это занятие суду истории, а паче того — Суду Небесному. Нам представляется, что уместно поразмышлять о духовном аспекте жизни прославленного маршала, свидетельства о которой можно почерпнуть в книге воспоминаний «Маршал Жуков. Сокровенная жизнь души» дочери героя нашего Отечества М. Г. Жуковой.

6 мая каждого года православный мир отмечает день святого Георгия Победоносца, образ которого мы видим на гербе Москвы. Провиденциально этот день в 1945 г. стал одним из последних дней в страшной четырехлетней войне с фашистской Германией и ее сателлитами. Удивительно: Пасха 1945 г. пришлась на 6 мая, праздник великомученика Георгия. Провиденциально и то, что главным полководцем Великой русской Победы стал соименник святого – маршал Жуков.

C.Н. Присекин «Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и К.К. Рокоссовский на Красной площади 24 июня 1945 года»

Будущий маршал СССР родился в деревне Стрелковка (Стрелковщина, так он иногда по-старому называл ее) Малоярославецкого уезда Угодско-Заводской волости Калужской губернии в семье крестьян Константина Артемьевича и Устиньи Артемьевны Жуковых. У Жуковых было трое детей — кроме Георгия, дочь Мария, 1894 года рождения, и сын Алексей, 1899 года рождения, умерший в младенчестве.

Устинья Артемьевна, в девичестве Пилихина, была родом из крестьян деревни Черная Грязь, что недалеко от Стрелковки. Как и многие местные женщины, она занималась извозом, была физически сильным человеком, перетаскивала пятипудовые мешки, унаследовав силу от своего отца, который, как вспоминали очевидцы, мог поднять лошадь, а также сам валил дубы для постройки дома и клал их на сани.

Константин Артемьевич был подкидышем, его взяла в младенчестве из воспитательного дома, который находился в Москве (сейчас там располагается Академия ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого, до недавнего прошлого носившая имя Дзержинского), вдова Аннушка Жукова. От нее и пошла фамилия. Ни он сам, ни впоследствии Георгий Константинович ничего не узнали о своей родословной.

Может быть, причина была и в том, что Константин рано, в восьмилетнем возрасте, лишился матери. Он выучился сапожному делу и по традиции, как многие мужчины тех мест, уходил в Москву подрабатывать этим ремеслом. В 1892 г. примерно в возрасте 41 года, как значилось в церковной записи о венчании (точный возраст неизвестен), он обвенчался с Устиньей, которой тогда было 26 лет, у обоих это был второй брак по причине вдовства.

Венчал их священник Василий Всесвятский. Он же и крестил младенца Георгия на следующий день после появления на свет (таков был обычай из-за высокой смертности младенцев). Крестными его родителями были крестьянин села Угодский Завод Кирилл Сорокин и крестьянская девица деревни Стрелковка Татьяна Петина. Наречен младенец был в честь святого великомученика Георгия Победоносца, римского полководца, мужественного воина, принявшего мучения и смерть за исповедание веры Христовой.

С малых лет Жуков воспринял свойства русских крестьян — гостеприимство, милосердие к ближним. Это — истинно христианские черты, проявлявшиеся в нем органично. До конца жизни он оказывал помощь нуждавшимся, причем не любил об этом распространяться.

Близкие помнят, как он заботился о людях, непременно спрашивая, накормили ли водителя, распоряжался отдать свои новые полуботинки сыну ухаживавшей за ним медсестры, помогал получить квартиру или провести телефон. Но никто никогда не слышал от него рассказов о его благодеяниях.

Ему была свойственна какая-то природная скромность. Никто никогда не видел в нем заносчивости, чванства, барства, что часто бывает с людьми, достигшими каких-то высот. Всегда он был прост, доброжелателен и доступен. Вот типичный его оборот: «Мне пришлось быть непосредственным участником многих наступательных операций Великой Отечественной войны». Просто «непосредственным участником». Так написал о себе человек, которого в народе называют спасителем Отечества.

Военный историк Н. Светлишин вспоминает и об эпизодах, когда маршал Жуков ел из одного котелка кашу с солдатом-артиллеристом.

Ветеран войны из Костромы Василий Иванович Сорокин так вспоминал встречу кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Маршала Советского Союза Г. К. Жукова со своими избирателями, воинами одной артиллерийской части в Германии, в январе 1946 г.: «Я не помню содержания речи Георгия Константиновича, но сейчас хорошо вижу безмолвный, полный внимания строй. Солдаты ловили каждое слово полководца, смотрели на него до жадности влюбленными глазами. И не успели объявить об окончании встречи, как Георгия Константиновича тут же «взяли в окружение, в плен».

Защелкали фотоаппараты, каждому хотелось быть поближе к маршалу, попасть в объектив и запечатлеть себя на память. Некоторые при фотографировании даже обнимали его, а он стоял невысокий, коренастый, в маршальской полевой форме, смеясь, шутил, острил и просил: “Выпустите меня, пожалуйста!” На это уже не строй, а толпа отвечала возгласами “ура!” и бурей аплодисментов. Все попытки офицеров построить и увести солдат успеха не имели. Все были приятно возбуждены, взволнованны и простительно недисциплинированны. Такой неподдельной, искренней любви и преданности больше мне видеть не пришлось. Я тогда со всей ясностью ощутил, что значит Жуков для народа».

Сегодня ведутся споры о верующей душе Жукова. В силу духовного целомудрия, а также осторожности он этой темы ни с кем не обсуждал. Но икону Божией Матери «Казанскую», по свидетельству архимандрита Иоанна (Крестьянкина), с собой по фронтам возил.

Маршал был по рождению своему и воспитанию, по самому своему мировосприятию православным человеком, как православны были его солдаты, вместе с ним перед боем говорившие: «Ну, с Богом!» Этими же самыми словами благословляла его в детстве мать, когда провожала из деревни в Москву...

«Я скоро умру, но с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту приду», — сказал он шестнадцатилетней дочери, оставшейся уже без матери, — за год до своей смерти.

Много лет пришлось дочери осмысливать эти слова. По ее словам, они оказались самым важным для нее, что оставил отец после себя. Этими словами он посеял в ней веру в вечную жизнь души и в невидимую связь нашего мира с миром загробным. И не только в связь, но и в помощь усопших родным, в их молитвы о живущих на земле. В предсмертных словах не было сомнения, они были сказаны кротко, спокойно, но и со знанием и силой. Это и есть, по всему, главное свидетельство его веры.

В Киеве есть чудотворная Гербовецкая икона Божией Матери, которую маршал Жуков отбил у фашистов. Один человек рассказывал, что в начале войны Жуков прислал в их деревню под Нарофоминском машину со священником, чтобы окрестить всех детей...

Священник из села Омелец Брестской области в письме к Жукову, поздравляя его с Победой, пожаловался, что колокола с церкви были увезены оккупантами. Вскоре от маршала пришла посылка весом в тонну — три колокола! Колокола висят там и по сей день. А прихожане хранят письмо маршала.

Один офицер заметил дочери Жукова: «Мне кажется, что вашего отца можно рассматривать только с православных позиций, иначе ничего в нем не поймешь».

Неслучайно в народе живут такие истории. Дело было под Сталинградом, в разгар немецкого наступления со стороны Дона. Немцы вышли уже к Волге. В Москву пошли тревожные телеграммы: «Стоим, но не уверены, что удержим. Просим помощи». Сталин вызвал с Западного фронта Жукова. Тот ознакомился с обстановкой, донесениями штабов и предложил Ставке свой план: организовать отвлекающий удар по немцам с северной, степной стороны. Немцы вынуждены будут отбиваться, перебросят часть сил, сосредоточенных для штурма города, и сталинградцы успеют подготовиться к обороне. Прилетел Жуков в сталинградские степи, в боевые порядки одного стрелкового полка.

И увидел на бруствере солдатской траншеи, на позиции пулеметного расчета иконку. Солдаты в траншее готовились к бою, а Пресвятая Богородица смотрела на них с иконы, прилаженной к горке глинистой земли. Командир полка, командир дивизии кинулись было извиняться — мол, недоглядели. Замполит кинулся к брустверу. Жуков взглянул на них, махнул рукой, как делают, когда человеку бесполезно что-то говорить.

«Эх, вы...» И пошел к солдатам, узнал, что сержант с женой, оба воронежские из деревни Тимонинской, перед войной иконку в церкви освятили... Жуков пожал его крестьянскую руку. А в ноябре, перед началом победного контрнаступления, когда землю сотряс первый залп мощной артподготовки, негромко сказал: «Ну, с Богом...»

В страшные дни битвы под Москвой многие вырезали портрет Жукова из газет и вешали в Красном углу со словами: «Жуков нас спасет, на него вся надежда...»

Генерал армии Г.К. Жуков и маршал С.К. Тимошенко на маневрах
И эта надежда многих и многих людей оправдалась. «В руке Господа власть над землею, и человека потребного Он вовремя воздвигнет на ней» (Сирах, 10, 4). В одной из своих проповедей архимандрит Кирилл сказал: «Надо отдать должное руководству страны, которое воздвигло такого гениального полководца, как Жуков. В прежние времена Господь воздвигал для России Суворова, Кутузова. В наше время Георгий Жуков — это была милость Божия. Мы обязаны ему спасением».

Чем иначе, как не особой помощью Божией, объяснить, например, то, что маршал не спал во время битвы под Москвой одиннадцать суток подряд. Человеческому организму, даже очень крепкому, такое не под силу... Гвардии капитан Н. Р. Нелипа, поздравляя Жукова с шестидесятилетним юбилеем и награждением четвертой медалью Героя Советского Союза, писал:

«Я, офицер запаса, гвардии капитан медслужбы, в суровые дни битвы под Москвой работал в одном мехкорпусе, и мне случалось наблюдать Вашу самоотверженную, бессонную по ночам работу. Тогда я удивлялся, насколько организм человека мог выносить такое нечеловеческое напряжение, и все же Вы всегда были свежи и бодры».

И. Конев, Н. Хрущев и Г. Жуков в Харькове на митинге освобождения. 1943 г.
…Еще раз вспомним, что Пасха 1945 г. пришлась на 6 мая, праздник великомученика Георгия Победоносца. Сейчас на этот факт обращают внимание довольно часто, но вот письмо, которое пришло в 1950-е годы:

Жуков делил людей на искренних и неискренних, которые «себе на уме». Сам же никогда не кривил душой, ему всегда было присуще обостренное чувство справедливости. Будучи в Свердловске командующим Уральским военным округом, он побывал в Ипатьевском доме. Вот как вспоминает о поездке с отцом старшая дочь маршала Элла: «Помню и печально знаменитый Ипатьевский дом, куда нас провели по особому разрешению. Тема расстрела царской семьи в те годы была под строжайшим запретом, и я впервые узнала об этой трагедии. В доме при входе была устроена небольшая экспозиция с копиями каких-то документов, на стенах висели красные лозунги и портреты вождей, а внизу — страшный подвал, куда мне не захотелось спускаться. Атмосфера в доме была гнетущей... С отцом на эту тему я заговаривать не стала».

О том, что на самом деле творилось в душе маршала, можно понять по эпизоду, происшедшему позднее. О нем рассказали старожилы во время поездки Марии Жуковой на Урал. Однажды на каком-то торжественном собрании к Жукову протиснулся подвыпивший старый большевик Ермаков. Представляясь, объявил, что он тот самый Ермаков, который участвовал в расстреле царской семьи, и протянул руку для пожатия. Он ожидал привычной реакции — удивления, расспросов, восторга. Но маршал повел себя по-другому, чего Ермаков никак не ожидал. Он сказал, по-жуковски твердо выговаривая слова: «Палачам руки не подаю».

В 100-летие со дня рождения Г.К. Жукова, в 1996 г., на Красной площади, у Кремлевской стены, места захоронения маршала, впервые за все годы существования кремлевского погоста была отслужена панихида. И если в 1974 г. в день похорон маршала здесь звучали тягостные звуки похоронного марша, то в 1996-м над Красной площадью разнеслись светлые, рождающие надежду песнопения: «О упокоении души усопшего раба Божия ныне поминаемого воина Георгия и еже проститися ему всякому прегрешению вольному же и невольному... Господи, помилуй!»

На панихиде было немного родных и близких маршала, но то была, наверное, первая молитва у Кремлевской стены за много десятков лет, и то были первые свечи в земле Кремлевского кладбища.

Позже архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник Сретенского монастыря в Москве, сказал:

«Георгий Константинович Жуков — поистине великий человек, без которого судьба нашей страны и судьба каждого из нас была бы другой. Его можно назвать последним истинным русским генералом. Потом были люди в военной форме, были, конечно, и генералы, но это — последний, который делал то, чего ждали от него Бог, народ и его совесть. Именно в этот день я хочу пожелать, чтобы в России появился еще один такой человек, хотя бы один.

Насколько нам нужен такой человек сейчас! Верую и надеюсь, что по молитвам Церкви и бесчисленного множества молитвенников за его душу Господь упокоит душу воина Георгия в Небесном Царствии. И он сам будет молиться за нас и за наше Отечество, как могут это делать люди, сподобившиеся быть при жизни сотрудниками Божиими, а именно таким был и человек, которого мы сегодня поминаем.

Вечная ему память!»

Станислав Минаков