Якову Джугашвили было стыдно, что он остался жив

Он не дал превратить себя в аргумент нацистской пропаганды

Когда старший сын Иосифа Сталина Яков Джугашвили по настоянию своего дяди Алексея Сванидзе приехал в Москву (до 14 лет он воспитывался у тети в Грузии), он говорил только по-грузински, был молчалив и застенчив. Сталин встретил его неприветливо.

В дальнейшем Яков не раз из-за отца пытался покончить жизнь самоубийством. Первый раз, когда Сталин противился его женитьбе. Как вспоминала Светлана Аллилуева (дочь Сталина ): «Яша стрелялся у нас в кухне, рядом со своей маленькой комнаткой, ночью. Пуля прошла навылет, но он долго болел. Отец стал относиться к нему за это еще хуже».

Жена Сталина Надежда Аллилуева получила от него письмо: «Передай Яше от меня, что он поступил как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего. Пусть живет, где хочет и с кем хочет». Выйдя через три месяца из кремлевской больницы, Яков с женой Зоей, по совету Кирова, уехали в Ленинград. Там он окончил курсы и стал электромонтером.

Позже Яков вернулся в Москву, окончил Московский институт инженеров транспорта им. Дзержинского, а затем и Артиллерийскую академию РККА (Сталин был недоволен, что сын выбрал сначала мирную профессию). Но отец продолжал его игнорировать.

Когда началась война, Яков ушел на фронт. Он был высококлассным артиллеристом, показывающим очень высокие результаты в стрельбе. Так из своего 152-мм орудия, гаубицы, Яков попадал в танк, демонстрируя высший артиллерийский пилотаж. 16 июля 1941 года артиллерист старший лейтенант Яков Джугашвили был взят в плен (существует версия, что он погиб еще до пленения, а протоколы допросов и фото сфальсифицированы немцами).

Допрашивали Якова майор Гольтерс и капитан Ройшле. Отвечая на один из вопросов, Яков сказал: «Мне стыдно! Мне стыдно перед отцом, что я остался жив». Как вспоминала Светлана Аллилуева: «Зимой 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец вдруг сказал мне в одну из редких наших встреч: «Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих. Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне».

Немцы несколько раз пытались обменять Якова - сначала на фельдмаршала фон Паулюса, затем - на плененного под Сталинградом племянника фюрера Лео Раубаля. Сталин, не желавший и слышать о подобном обмене, тем не менее пытался вызволить сына.

Из воспоминаний лидера испанских коммунистов Долорес Ибаррури мы знаем, что с этой целью в 1942 году за линию фронта была переброшена спецгруппа, в которую входил, в частности, испанец Хосе Мойсо, имевший документы на имя офицера франкистской «Голубой дивизии». Операция сорвалась, ее участники погибли.

Яков находился под бдительным оком немецких спецслужб. Многочисленные допросы и беседы ничего не давали: Джугашвили замкнулся, как ни старались немцы уговорить его публично принять их сторону. Есть сведения, что Якова не только допрашивали, но и пытали. Существует версия, что он дважды пытался вскрыть себе вены.

Наконец, видимо, поняв, что сломать Джугашвили не удастся, его перевели в Хаммельсбургский лагерь для военнопленных. Через несколько месяцев ему разрешили работать в одном из бараков в команде резчиков по дереву. Оказалось, что у Якова золотые руки. С его приходом резчики зажили: суп с кухни приходил ведрами, хлеб — буханками, табак — пачками, и все — только с одной просьбой: хоть самый плохенький мундштук, лишь бы сделанный «самим Сталиным».

В апреле 1942-го сравнительно сносное существование Якова было прервано, его перевели в «Офлаг ХС» в Любеке. Затем Яков был вывезен в лагерь Заксенхаузен. Сломали Якова не немцы, а... собственный отец.

Вот что написал об этом много лет спустя Томас Кучинн, солагерник Якова: «Однажды я увидел Джугашвили очень бледным, пристально уставившим свой взгляд в стену, на которой висел громкоговоритель. Я поздоровался с Яковом, но он не отреагировал на мое приветствие. В тот день Джугашвили не брился и не умывался, как обычно, и его жестяная миска с супом перед дверью комнаты оставалась нетронутой.

Кокорин пытался на жалком немецком языке объяснить мне причину столь удрученного состояния Якова. Насколько я понял, речь шла об очередной пропагандистской передаче берлинского радио, в которой говорилось о русских военнопленных в Германии и, в частности, о заявлении Сталина, что «у Гитлера нет русских военнопленных, а есть лишь русские изменники, с которыми расправятся, как только окончится война».

Далее Сталин опроверг утверждение немцев о том, что его сын Яков попал в немецкий плен. «У меня нет никакого сына Якова», - заявил он. После этой передачи сын Сталина стал каким-то подавленным, чувствовал себя отверженным, похожим на человека, ощущающего на себе какую-то вину. Ему казалось, что его также следует причислить к категории изменников. На мой взгляд, именно в этот день Джугашвили принял твердое решение покончить счеты с жизнью».

Вечером 14 апреля 1943 года Яков Джугашвили отказался войти в барак и бросился на колючую проволоку, которая находилась под током. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно. О чрезвычайном происшествии комендант лагеря тут же сообщил в Берлин.

Немедленно была создана Особая следственная комиссия. Судмедэксперты констатировали, что смерть Джугашвили наступила не от пулевого ранения, а от поражения током высокого напряжения. Вывод: Яков Джугашвили покончил жизнь самоубийством.

Можно принимать эту версию или нет, но куда благороднее звучит точка зрения, что застрелили Якова при попытке к бегству. Однако неоспоримым остается главный факт его биографии – он не пошел на сотрудничество с немцами (ему предлагали «чин полковника германской армии, почести, ордена, богатейшее поместье в Германии или на Кавказе, красивую знатную жену»), смог устоять и не превратиться в аргумент нацистской пропаганды.

Анна Петросова