Отныне и навсегда: Москва — Третий Рим.

За обсуждением тонкостей автокефальных интриг Порошенко, Филарета, Варфоломея и остальных религиозных дельцов, мы все как-то пропустили потрясающий, даже не умещающийся в сознании факт – Россия воистину стала Третьим Римом. Спустя полтысячелетия после того, как это было провидчески предсказано псковским старцем Филофеем. История и Бог умеют ждать. «В России надо жить долго».

«Два Рима пали, Третий стоит, а четвёртому не бывать» — так воспринимали русские свидетели недавнего падения Константинополя перед турками новую миссию России. Под «Римом» понимался вовсе не «геополитический гегемон», а Священное Царство – православная империя, организованная по христианским законам и осуществляющая свою важную роль в деле спасения человека наравне со священством и епископатом. Государство, которое своей главной целью видит сохранение Истины.

Но так ли уж был окончательно прав тогда псковский старец, писавший великому князю Василию Третьему о новом, высочайшем предназначении его державы? С одной стороны – безусловно, ведь Константинополь оставался последним (не считая Московского царства) государственным оплотом православия, остальные восточно-христианские земли были поглощены мусульманами и лишены возможности открыто блюсти свою веру. Когда Царьград пал, у православных христиан не осталось своего Царства, они осиротели, лишились своего «земного града», защитника и покровителя. Пусть даже его границы и влияние были уже очень далеки от некогда огромных размеров Восточной Римской Империи Юстиниана и Феодосия.

Однако покорённые ромеи смогли, пусть и ценой многих трудностей и уступок, всё-таки сохранить своего духовного главу – Константинопольского патриарха и его поместную церковь. Парадокс – но факт: давно Царьград стал Стамбулом, Святая София – мечетью, а Константинопольский патриархат оставался напоминанием о Втором Риме. Как луч погасшей звезды, летящий сквозь тёмный космос веков. И в этом смысле Второй Рим все ещё продолжал присутствовать в православном мире. Тень самого себя, но всё же.

И сейчас этот свет угас – продав свою каноничность за украинские взятки, Варфоломей совершил тягчайший грех – признал раскольников-самосвятов и тем самым стал сам раскольником. Потому что здесь работает «принцип зашквара». Решение Синода Русской Православной Церкви с грустью признало тот факт, что Константинопольский патриархат отпал от православия – по своему собственному почину.

И вот только теперь от Второго Рима уже не осталось уже совсем ничего. Вообще и полностью. Патриархат пал так же, как когда-то стены Царьграда. Только взяли их не турецкие пушки, а «осёл с мешком золота», которому открыли ворота изнутри.

Самое ужасное, что сейчас этот мертвец считает себя живым и ведёт себя как настоящий зомби, который хочет жрать, жрать, жрать – и хочет поглотить Украину, сделав из неё свою ставропигию («Папскую область»). Ау, дядя, ты мёртвый, умерь аппетиты!

И вот теперь Россия – подлинный Третий Рим, чью единственность не омрачают никакие «тени из склепа» Римов прошлых. Более того, как отпадение Первого Рима сделало его лютым врагом православия, которое он терзал крестовыми походами, униями и прочим иезуитством, так и отпадение Рима Второго (в лице его символического остатка – Константинопольского патриархата) сделало его «волком хищным», а не пастырем. Третий Рим же вынужден противостоять двум ренегатам.

Ещё до того, как произошло «полное падение Константинополя», эхо этого будущего события достигло слуха самых чутких людей России – поэтов:

Я говорила, что через два дня

Наступит лето, запушится тополь,

И это невозможно объяснять.

А он сказал, что пал Константинополь.

Я говорила: обступает жизнь,

Зеленый – здесь, и голубой – поодаль.

Я спрашивала: как теперь найтись?

А он сказал, что пал Константинополь.

Я била чашки – в стену, по одной.

Тяжелый ветер занавеской хлопал,

Я говорила: как нам быть с тобой?

А он сказал, что пал Константинополь.

И мы молчали. Тек дорог металл,

Омела обнимала старый тополь,

И на весеннем небе проступал

Упавший золотой Константинополь.

Это весеннее стихотворение Анны Долгаревой, военного журналиста на Донбассе, предвосхищает то, что произошло немного позднее – последний оплот Второго Рима, его верность правой вере, пал под натиском Мира Сего. Но «Как нам быть с тобой?» — и так понятно. Быть Третьим Римом. Третьим и последним. Ведь «четвёртому не бывать» – кажется, так старец Филофей недвусмысленно предсказал наш апокалиптический ядерный арсенал…

Григорий Игнатов