.jpg)
Президент России Владимир Путин совершает исторический визит в Саудовскую Аравию и в ОАЭ — страны, которые совсем недавно вели откровенно антироссийскую политику и с советских времён были главными политическими и экономическими партнёрами США среди арабских государств.
Этот визит подчёркивает колоссальные изменения на Ближнем Востоке, ключевом регионе для мировой политики, вызванные новой ролью России, как гаранта соблюдения договорённостей. Та, в свою очередь, вызвана уникальной политикой Москвы, позволившей в кратчайшие сроки и с минимальными ресурсами выстроить неконфликтные отношения с каждой страной Ближнего Востока. В чём же она заключается?
Достижения России на Ближнем Востоке за последние 4−5 лет очевидны:
- победа над террористическим квазигосударством ИГИЛ;
- спасение Сирии как суверенной и системной страны региона;
- исключение Турции из лагеря поддержки ИГИЛ;
- подключение турок к реальной борьбе с террористами;
- налаживание казавшегося невозможным сотрудничества Ирана и Турции, ранее враждебных друг другу;
- перехват у США регулирования добычи нефти путём замены ОПЕК на ОПЕК+ благодаря договорённостям с Ираном и Саудовской Аравией;
- мягкое сдерживание Израиля при хороших отношениях Москвы с Тель-Авивом;
- поддержка властей Ирана в условиях санкций США;
- активное сотрудничество с Египтом при стабилизации после «арабской весны» и многое другое.
Безусловно, в наиболее взрывоопасном регионе планеты остаётся много острых конфликтов и проблемных зон, которые ещё потребуют участия России — и Гордиев узел в Палестине, и противостояние Израиля с Ираном, и разрушенная государственность Ирака, и война в Йемене, как следствие вражды Саудовской Аравии с Ираном.
Одна из таких проблем — курдов на севере Сирии — сейчас решается с активным участием России. Американцы в очередной раз бросили курдов, и вот уже на авиабазе Хмеймим сирийцы и курды начали переговоры о сотрудничестве. Очевидно, что роль Москвы, как посредника в переговорах Дамаска, Анкары и курдов, неизбежна. И всё благодаря тому, что Россия умудряется сотрудничать со всеми странами и игроками Ближнего Востока, за исключением террористов.
Примиряй и договаривайся: принципы новой политики России
Впервые с конца 1980-х русские вернулись на Ближний Восток как важный игрок, и новая российская политика удивила всех в регионе, так как сильно отличалась от привычной для арабов советской модели и козыревщины 90-х.
Прежде всего, бросается в глаза абсолютная деидеологизация внешней политики России. Парадоксально, но то, что является слабостью и недостатком во внутренней политике, стало преимуществом в отношениях с другими странами, особенно Ближнего Востока. Отсутствие идеологических установок у Москвы способствует гибкости и многосторонности отношений.
Нет никаких идейных ограничений для сотрудничества Москвы с ведущими силами в регионе: нам равно удобно говорить с шиитами, суннитами, иудеями, приверженцами Османской Империи в Анкаре, умеренными мусульманами в руководстве Египта, фанатичными идеалистами Ирана и всеми остальными. Единственное исключение — террористы-исламисты, с которыми разговор возможен только посредством ВКС.
И это ключевое отличие от СССР, руководство которого пыталось строить социализм в других странах и поддерживало только близкие к коммунизму политические силы. Каждое действие советской дипломатии должно было исходить из этой установки, что зачастую не работало в регионе, где господствовал ислам.
Так, опытный дипломат и учёный-востоковед Алексей Васильев в книге «Россия на Ближнем и Среднем Востоке. От Ленина до Путина» делает вывод о несовместимости чистого ислама и учения коммунизма как идеалистического и материалистического полюсов. С этим можно спорить, но факт заключается в том, что за долгие годы активной работы СССР на Ближнем Востоке ни одна из мусульманских стран не пошла по пути коммунизма (за исключением панарабского социализма партии БААС).
Советскую модель на Ближнем Востоке критиковали и сами дипломаты тех лет, так как видели её несоответствие реалиям региона и негибкость. Несмотря на то, что СССР удавалось порой успешно сдерживать экспансию США в регионе (особенно в 1950−60-е на волне борьбы мусульман с неоколониализмом), тем не менее реальная отдача от огромных вложений Союза была невысока. Излишняя идеологизация либо отторгала арабов от СССР, либо они её цинично использовали, особенно во времена позднего Союза.
Так, чтобы получить от генсека очередную партию бесплатного оружия, достаточно было произнести мантры о «борьбе с империализмом» и «стремлении к созданию социалистического общества». Понятно, что это были пустые слова для арабов, которые готовы были бросить Москву в пользу Вашингтона при первом удобном случае. Самым болезненным таким примером стал Египет, когда смена власти тут же обнулила все вложения советской власти в эту некогда нищую страну.
Нынешняя Москва не только не покупается на восточные славословия, но и сама не ставит идеологических условий — в центре отношений только взаимная выгода.
И это второй по важности фактор внешней политики — по-настоящему равноправные отношения со всеми странами Ближнего Востока. Москва предлагает сотрудничество на взаимовыгодных условиях, причём не только ключевым игрокам региона, но и самым небольшим странам (Бахрейну, Иордании, Кувейту). Это сначала встречало недоверие, ожидание подвоха, но когда Россия подтверждала равноправие не на словах, а на деле, это невероятно способствовало доверию арабов к Кремлю и лично к Владимиру Путину.
Тот же Советский Союз в силу своей гигантской мощи и из-за сложности противостояния с США не всегда находил время и терпение обходительно относиться к маленьким игрокам (за исключением Палестины). Такое же отношение сейчас демонстрируют США. Россия же предельно внимательна к каждой стране, и короли Иордании и Бахрейна уже смогли это оценить.
Но в процессе приучения арабских стран к равноправию Москве приходится запастись колоссальным терпением, учитывая непостоянство и даже коварство, присущие деятелям Ближнего Востока. Так, инциденты с Турцией и Катаром потребовали от Москвы проявления мудрости и сдержанности, чтобы вместо напрашивавшегося разрыва отношений наоборот принудить эти страны к сотрудничеству.
Политика вежливого принуждения к прагматичному сотрудничеству (без лобызаний) — пожалуй, самое эффективное, что придумано российской дипломатией в последние годы.
.jpg)
Отсюда следует и третья черта внешней политики России на Ближнем Востоке (и не только) — многовекторность: сотрудничество со всеми странами, даже враждующими друг с другом.
Москва не делает ставку только на одну страну или группу стран или тем более какую-то политическую силу, проводя исключительно через неё свою политику в регионе. Это заведомо уязвимая тактика, подводившая СССР не раз. Россия не предлагает стране-партнёру дружить против кого-то, даже — внимание! — не ставит условие завершить сотрудничество с Вашингтоном. Другое дело, что отвязка от американцев происходит сама по себе по мере углубления сотрудничества с Россией.
При налаживании взаимоотношений Москва делает акцент на позитивной повестке и обходит те моменты, где пока невозможны договорённости из-за несовместимости позиций.
Эталонный пример — Турция. Сначала Москва предлагала только экономическое сотрудничество: торговля, туризм, строительство газопроводов, АЭС и прочее, не обсуждая проблему террористов и Сирию. После начала операции в Сирии Турции пришлось сотрудничать с Россией в борьбе с терроризмом, а затем вместе с Ираном участвовать в астанинском процессе по политическому урегулированию в Сирии. И это несмотря на попытку окружения Эрдогана порвать отношения, нанеся удар в спину атакой на российский Су-24. Ещё позже в повестке переговоров с Турцией созрели вопросы военного сотрудничества (продажа С-400, Су-57), а также возможность вступления в ШОС.
Россия как сила, принуждающая к честным переговорам
Особенный пример — это отношения с Израилем с учётом активного сотрудничества Москвы с Тегераном. Казалось бы, не готовый на компромиссы Тель-Авив никогда не станет разговаривать с теми, кто сотрудничает с его врагом. Тем не менее Кремлю удаётся не просто поддерживать диалог с враждующими странами, но вести активную совместную политику с каждой из них.
Больше, конечно, с Ираном в Сирии. Но и отношения с Тель-Авивом, порой подвергаясь серьёзному риску (после инцидента с ИЛ-20), всё равно вышли на такой уровень, что давний израильский лидер Нетаньяху приезжает к Путину перед каждыми выборами, чтобы заручиться поддержкой. А российские и израильские военные установили контакты по обмену информации о своих действиях в регионе.
При этом Россия держит открытыми двери для всех стран, в том числе настроенных враждебно (впрочем, таких уже не осталось на БВ). Это поражает и даже раздражает сторонников жёсткой внешней политики. Тем не менее именно такой подход позволил России в короткий срок стать той третьей силой, которая способна наладить диалог с любой страной Ближнего Востока и принудить к переговорам, к поиску компромисса.
.jpeg)
Это роль не арбитра и не гаранта безопасности, как часто по привычке называют Россию — нет, Москва не собирается ни кого судить и тем более защищать друг от друга. Это слишком нереалистично и опасно в таком регионе для самого арбитра. Москва предлагает нечто иное, а именно — создание условий для равноправного диалога и обеспечение гарантий соблюдения договорённостей.
Русские дают шанс Ближнему Востоку начать разговор друг с другом без опаски, что кто-то исподтишка воспользуется переговорами в свою пользу.
И тем самым заново формирует новый Ближний Восток на основе честного диалога, в то время как старый привык к постоянному обману и предательству, временным коалициям друг против друга.
Получится или нет у России изменить привычки Ближнего Востока, укоренённые столетиями, покажет время. Но то, что такая попытка совершается, имеет важное значение как для региона, так и для всего мира.