Белорусы – народ русского корня

В последнее время в Республике Беларусь стала заметна активность тех сил, которые хотели бы разрушить этнокультурное единство белорусов с русским народом, прибегнуть к фальсификации истории с вполне определенными целями. В чем суть и опасность подобных попыток рассказал «Материку» известный белорусский ученый, доктор философских наук Лев Евстафьевич Криштапович.

- В любом уважающем себя обществе принято бережно относиться к собственной истории. Почему же в Белоруссии никак не уймутся деятели, пытающиеся исказить прошлое белорусского народа?

- Причина данного уродливого явления лежит на поверхности. Этим политическим и лженаучным кругам не по нраву русское происхождение белорусов. Они хотят скрыть особенно от молодежи тот факт, что белорусы – народ русского корня (слова Максима Богдановича), и идут ради этого на любые подлоги. В своей борьбе против общерусской природы белорусского народа фальсификаторы отечественной истории сфабриковали миф о «белорусской» шляхте. Цель этой фальсификации заключается в том, чтобы путем подтасовки фактов из истории Белоруссии заменить исторически реальную польскую шляхту некой «белорусской» шляхтой и тем самым противопоставить белорусов и русских по культурно-цивилизационным и мировозренческим признакам и, в частности, представить польские восстания в конце XVIII века и в XIX веке в качестве «белорусского» национального движения.

Зачем так грубо искажается наша история? Затем, чтобы разрушить цивилизационное единство белорусского и русского народов, лишить белорусов их общерусской корневой основы, навязать белорусам антирусские взгляды на нашу общерусскую историю и тем самым осуществить деисторизацию белорусского национального самосознания, перевести его на позицию антиисторических измышлений.

- Но ведь это дела давно минувшие. Имеет ли это какое-либо значение в наше время?

- Не зря говорят, что история – это политика, опрокинутая в прошлое. Фальсифицируя прошлое Белоруссии, преследуется цель лишить нас настоящего и будущего. Белорусский народ, лишенный своей подлинной истории станет удобным материалом для политических манипуляций и осуществления антирусских и антибелорусских замыслов в современном мире. Именно подобные искажения отечественной истории характерны при оценке польского восстания 1863 года, когда польская шляхта и ее лидеры представляются в качестве «белорусского» явления.

Но вся закавыка в том, что никакой «белорусской» шляхты ни в XVIII, ни в XIX веках на территории Белоруссии не было. Что такое шляхта? Шляхта – это высшее привилегированное сословие, характерное для феодального общества. Шляхта включала в себя помещиков, чиновников, разорившихся землевладельцев, так называемое образованное общество – преподавателей Виленского университета, Полоцкой иезуитской академии и других образовательных учреждений, писателей, музыкантов, католических священнослужителей.

По своему национально-культурному самоопределению это были поляки, которые абсолютно чужды коренному населению, то есть белорусам. Даже если отдельные представители этой шляхты сочувственно относились к белорусским крестьянам, занимались собиранием белорусского фольклора и называли себя литвинами, а не поляками, то сущность данного сословия от этого нисколько не менялась.

К примеру, Адам Мицкевич называл себя литвином, а свою отчизну Литвой не по причине якобы своего литвинского самосознания, а с точки зрения романтического восприятия исторического прошлого, что объективно ни у кого из современников Адама Мицкевича не вызывало ни малейших сомнений, что они имеют дело не с какой-то литвинской национальностью, а с глубоко шовинистичным польским шляхтичем.

Белорусский историк Михаил Коялович в 1884 году отмечал, что поляки стремятся сойтись с местным народом и привлечь его на свою сторону. Они говорят о своем уважении к белорусской народности и желают, чтобы эта народность развивалась и создала свою письменность, печатала книги на своем языке. Но в то же время они говорят, что только польская народность является творческим народом и должна двигаться на Восток, а белорус, получая образование, должен делаться поляком.

В этом отношении показательны откровения польского этнографа Александра Рыпинского, который в своей работе «Поэзия простых людей нашей польской провинции», изданной в Париже в 1840 году, призывал белорусских матерей «первой своей обязанностью учить своих детей произносить святое имя Польши еще до того, как ребенок научится выговаривать слово «мама». «Рука матери, – требует польский шовинист, – не должна давать ребенку необходимую пищу до того времени, пока он не попросит ее по-польски». Таким образом, за всей этой мнимой заботой польской шляхты о белорусах скрывался все тот же польский шовинизм с его антибелорусской политикой – восстановления Польши в границах 1772 года.

- Как же случилось так, что у белорусов не было собственной знати?

- Отсутствие собственно белорусской шляхты как высшего сословия в тогдашнем обществе на территории Белоруссии обусловлено своеобразием исторического развития нашей земли. Здесь необходимо сделать следующее пояснение. Дело в том, что на протяжении XIII–XVII веков, когда территория Западной и Юго-Западной Руси, то есть современных Белоруссии и Украины, входила в состав Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, белорусы, точно так же, как и украинцы, выступали не под современными этническими обозначениями, а под общим названием древнего русского народа. Понятие русский было одновременно и синонимом последующих понятий белоруса и украинца. Все историки того периода, подчеркивая особенность национальности коренного населения на территории современной Белоруссии и Украины, говорят именно о древнем русском народе, сохранившем свою русскую веру, полученную от восточных патриархов.

Мысль о русской природе белоруса и украинца постоянно присутствует на страницах исторических источников. В известном смысле она приобретает определяющий характер, когда требуется подчеркнуть национальную природу коренного жителя нынешней территории Белоруссии и Украины.

Например, в послании киевского воеводы, князя Константина Острожского епископу Ипатию Потею от 21 июня 1593 года по поводу замышляемой унии с римской церковью говорится: «Донести князю великому Московскому и московскому духовенству, какое гонение, преследование, поругание и уничижение народ тутошний Русский в порядках, канонах и церемониях церковных терпит и поносит».

Эта же мысль звучит и в выступлении на Варшавском сейме в 1620 году депутата и чашника земли Волынской, члена Виленского православного братства Лаврентия Древинского, который, описывая положение своих соотечественников, горестно отмечает: «Кто же явственно не видит, сколь великие притеснения и несносные огорчения сей древний русский народ претерпевает? Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях вместо монахов скот запирают. В Могилеве и Орше церкви также запечатаны, священники разогнаны. В Пинске монастырь Лещинского в питейный дом превращен; тела умерших без церковного обряда из городов как падаль вывозятся; народ без исповеди, без приобщения святых тайн умирает».

Сами сенаторы Речи Посполитой, когда речь шла о национальной принадлежности коренного жителя Белой Руси, никогда не отождествляли его ни с поляком, ни с литвином, а всегда именовали русским человеком. Вот описание положения коренных жителей Белой Руси из прошения к польскому сейму в 1623 году от имени всего русского народа Речи Посполитой. «В том же белорусском Полоцке, тот же отступник владыка полоцкий (Иосафат Кунцевич), чтобы досадить тамошним мещанам, приказал вырыть недавно похороненные подле церкви христианские тела умерших и бросить на съедение собакам, как какую падаль! О нечестие! О невыносимая неволя! И подобные беззакония и притеснения, подобную неволю, хуже турецкой неволи, терпим по всем воеводствам и поветам мы, народ русский, не сделавший ничего дурного».

В процессе дальнейшего исторического развития Белой Руси происходит определенное разделение первоначального русского народа, как именовали себя белорусы и украинцы в XIII–XVII веках, на два близкородственных народа. Более или менее завершающим этапом в процессе складывания собственно белорусского народа можно считать XVIII век. В этом отношении показательно высказывание белорусского епископа Георгия Конисского на коронации Екатерины II, где бывший ректор Киевской Академии прямо говорит о православном белорусском народе, ожидающем избавления от национально-религиозных гонений польской шляхты.

Специфика формирования белорусской народности на протяжении длительного исторического развития выразилась в том, что к середине XVII века белорусский народ состоял лишь из простого сословия – крестьян и мещан – и потерял высшее сословие – шляхту. Именно на рубеже XVI –XVII веков в жизни наших предков произошло роковое событие, которое и определило исчезновение этнически своего высшего сословия. Речь идет о насильственном введении в 1596 году церковной унии, которая привела к окончательной денационализации западнорусской (белорусской) шляхты. Она ополячилась и окатоличилась.

Уже в челобитной Львовского православного братства русскому царю Федору Иоанновичу от 15 июня 1592 года с печалью говорится о денационализации православной русской шляхты. «Поелику в Польских странах в великих печалях обретаемся, а все благородные в различные иноверия пали; мы же, как не имеющие пристанища, к тебе благоутробному, тихому и благонадежному притекаем. Да уподобишься, всесветлый царь, Великому Владимиру, просветившему весь род Российский святым крещением».

А знаменитый автор «Славянской грамматики» Мелетий Смотрицкий в своем известном «Фриносе», или «Плаче восточной церкви» (1610) окончательно констатирует смерть высшего сословия русского народа, погибшего в полонизме, латинстве и иезуитизме. «Где теперь, – вопрошает Мелетий Смотрицкий, – дом князей Острожских, который превосходил всех ярким блеском своей древней православной веры? Где и другие славные роды русских князей – князья Слуцкие, Заславские, Вишневецкие, Чарторыйские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские и другие без числа?».

Высшее западнорусское сословие исчезло, оно денационализировалось. Русскими по своему самосознанию остались лишь крестьяне и мещане. Им противостояла лишь национально чуждая и культурно несовместимая польская шляхта, которая экономически, административно, идеологически господствовала на Белой Руси вплоть до Октябрьской революции 1917 года.

Статистика свидетельствует, что польские помещики практически полностью владели землями в белорусских губерниях. К примеру, в Виленской и Гродненской губерниях они держали в своих руках 95% земли, в Минской губернии им принадлежало 94% земли. Даже в Киевской губернии у них находилось 82% земли. Такой беспристрастный свидетель, как Александр Цвикевич, который являлся идейным руководителем «национального движения в Беларуси» в конце XIX – первой четверти XX века, в своей книге «Западно-Руссизм» отмечал, что Польша душила Белоруссию своим земельным капиталом с такой силой, что даже Российская империя со всей своей государственной машиной ничего здесь не могла противопоставить. Польскость – как проявление польской экономической силы в крае –доминировала и низводила на нет все официальные выпады российской политической власти. «Экономика, культура, администрация, – подчеркивал Александр Цвикевич, – все находилось в руках польской интеллигенции, все управлялось ею». Сами белорусы указывали, что виленский поземельный банк принимает под залог исключительно польские имения, держит в руках все земельные богатства девяти западных губерний и стоит на страже польских интересов в Белоруссии.

- В связи с этим возникает закономерный вопрос. На что, собственно, рассчитывают фальсификаторы отечественной истории, осуществляя замену польской шляхты шляхтой «белорусской», ведь исторические факты – вещь упрямая?

- Наивен был бы тот, кто всерьез поверил бы, что так называемая «национально-свядомая» интеллигенция всерьез стремится повысить исторический статус Белоруссии за счет некоей «шляхетности». Своими историческими фальсификациями они преследуют далеко идущие цели. С одной стороны, еще больше разрушается самосознание белорусского народа, которое становится более восприимчивым к антинациональным измышлениям на тему «Радзивиллы – белорусские князья», с другой – готовится идеологическая база для оправдания антиисторической политики польских шовинистов. Ведь если польская шляхта и шляхта «белорусская» – это тождественные понятия, то белорусское общество должно относиться к России как к чуждой, враждебной стране и всячески поддерживать восстановление Польши «от моря до моря». Это и есть истинное предназначение мифа о существовании «белорусской» шляхты.