Пётр Первый не понял бы: Почему России нельзя идти на сделку по Украине

На голову российского обывателя обрушивается поток сообщений о многочисленных украинских проблемах, зрадах, локальных военных неудачах и потерях. Но все это не означает главного – победы России.

Как же так, Украина теряет территории, но не проигрывает? А Россия приобретает территории, но не выигрывает? Но тут нет никаких противоречий – сплошная диалектика.

Надежды на быстрое завершение боевых действий также беспочвенны. Пример Северодонецка, который не получилось взять с наскока за несколько дней, и который плавно превратился в «Мариуполь-2» с многонедельной осадой окопавшегося в промзоне противника – тому яркое подтверждение.

Так что и в этом смысле, несмотря на ощутимые и болезненные потери, ситуация для Зеленского и Ко не выглядит такой уж скверной. Фронт худо-бедно держат, окончательная потеря Донбасса при таких темпах продвижения русских сил ожидается не раньше начала осени, а там или ишак сдохнет, или шах помрет. Горизонт планирования на печерских холмах сейчас крайне короткий: ночь простоять да день продержаться, пока HIMARS в нужных количествах не подвезут. Для достижения этой цели годится все, даже припугнуть Европу призраком русского казака на улицах Берлина и Парижа.
 

В любом случае шансы на то, что истерика арестовичей относительно проблем ВСУ и опасности резкого усиления России вынудит Запад ускорить военные поставки, пока что больше шансов на внезапное быстрое схлопывание фронта по всей его линии в тысячу двести километров. Пока что военная машина Киева исправно работает на достижение как минимум одной цели: уменьшения предполагаемой цены мира, которую, возможно, придется заплатить Украине по итогам донбасской кампании ВС РФ.

Факт наметившейся усталости части Запада от возрастающих обременений по военной поддержке Украины – это не повод идти с Западом на какой-то договорняк, и уж, тем более, не повод инфантильно делить шкуру пока еще не убитой Украины. По-хорошему – это повод нарастить собственные силы, поднажать и добить противника, пользуясь удачно выпавшим моментом. Если у противника не хватает пушек, это не повод предлагать ему мир, дожидаясь, пока ему эти пушки подвезут.

На самом же деле это шанс на быстрое завершение войны победой – если, конечно, правильно распорядиться ситуацией и помнить при этом, что образовавшееся вследствие затягивания западных поставок благоприятное окно возможностей завтра может надолго захлопнуться.

Сделка, предлагаемая шольцами и макронами, в перспективе куда более опасна для России, нежели твердолобый англосаксонский дранг нах остен, не считающийся с украинскими потерями. Так что сегодня надежду на российскую победу дает не прибывший в Киев «поезд дружбы», а воинственное заявление Хиллари Клинтон из-за океана.

Напомню, бывший госсекретарь США заявила в интервью France Culture, что окончательным успехом в текущей ситуации должно стать «поражение» России и отвод российских войск на позиции, которые они занимали до 24 февраля.

А переговоры – ну что переговоры? Поспешишь – людей насмешишь. Хотя, к слову, смешить людей – это основная профессия Зеленского.

Не спешить и не питать напрасных иллюзий и надежд сегодня как раз следует Москве. Потому что в противном случае может повториться история восьмилетней давности, когда из боязни повысить ставки после крымского блицкрига Россия отступила, и вместо быстрого военного решения втянулась в многолетние бесплодные попытки договориться с Западом при помощи казавшегося договороспособным, вменяемым и социально-близким российской олигархии Петра Порошенко.

Что из этого получилось – мы наблюдаем сегодня в Мариуполе, Северодонецке и в других местах, наглядно демонстрирущих цену не отданных вовремя приказов и не принятых вовремя решений.

Сегодня же ситуация для России на Украине и того хуже – на горизонте нет Порошенко, а при власти в Киеве одни невменяшки. Надежды на то, что Зеленский и Ко согласятся на территориальные потери, выглядят откровенно наивными и фантастическими. Максимум, на который могут пойти киевские даже под нажимом Берлина, Парижа и присоединившегося к ним Рима – это фиксация фактической линии фронта с превращением ее в новую линию разграничения. Но этот вариант для России означает поражение. Причем, сразу и политическое, и военное.

Политическое – потому что будет означать признание Москвой полного провала СВО и не достижения ее изначально озвученных целей, одна из которых – напомню – юридический отказ Украины от претензий на Крым и Донбасс в границах областей.

Военным же поражением такая ситуация станет для России потому, что за время до неминуемой новой войны (ну а как вы хотели, если противоречия, вызвавшие к жизни эту войну, не будут разрешены) вдоль новой линии разграничения появятся точно такие же оборонительные укрепления, которые сейчас штурмует в лоб российская армия в районе той же Авдеевки. Это не решение это – «наша песня хороша, начинай сначала».

В целом же любые попытки купировать СВО на рубежах между Донецкой и Днепропетровской областями, объявив достигнутое победой просто потому, что достичь желаемого по каким-то причинам не удалось – это не просто инфантильная глупость тех, кто это предлагает, но и предательство.

Потому что при сохранении Украины, пусть и несколько уменьшившейся в размерах, но с тем же режимом и той же антироссийской политикой внутри страны и курсом на непризнание российского статуса освобожденных территорий на внешней арене, да еще и напичканной под завязку натовским вооружением – это наглядная иллюстрация к тезису именно о ПОРАЖЕНИИ России и проигранной ею войне.

Россия в таком случае – писал это много раз, но повторю снова – распишется в неспособности добиваться поставленных целей (демилитаризация, денацификация, ау!) не только далеко за своими пределами, но даже на своем ближнем фронтире. И это будет мощный сигнал для латентных русофобов по всему периметру – как тех, кто умерил пыл и притаился после полученных когда-то поражений (Молдавия, Грузия) так и тех, кто до поры маскируется под союзников (тот же Казахстан).

И что важно, горечь от такого поражения, если его допустят, невозможно будет подсластить никакой Таврической губернией в составе РФ. И не надо тут вспоминать вернувшего Нарву Петра Великого. В отечественной традиции Петр не потому велик, что вернул Нарву с ближними хуторами, а потому, что, выиграв Северную войну, вывел Россию в ряд великих держав, избавив ее от будущей судьбы поглощенной Западом ресурсной колонии, и – изменив геополитические расклады своего времени – заставил считаться с Россией, как с сильным и равным игроком.

Нарва и даже сам выстроенный на месте финских болот Петербург – всего лишь производное от этой победы, но не сама она. Чтобы понять справедливость этого утверждения, просто представьте себе на минутку, что бы было, выйди Россия из Северной войны без разгрома Швеции, сохранив свое – и шведское – прежнее место в тогдашнем мире ценой приобретения куска земли вокруг Нарвы.

Роман Рейнекин