Ввод войск Варшавского Договора в Чехословакию спас ее от гибели

Группа экзальтированных граждан, в августе 1968 года вышедшая протестовать против ввода советских войск в Чехословакию, пришла к обоснованному выводу, что о ней забыли. Расстроилась, узнав из опросов социологов, что большая часть современного общества не склонна осуждать те события (не их «протестную акцию», а ввод войск). И решила напомнить о себе, вновь выйдя на Красную площадь под лозунгами на ту же тему.

Судя по тому, что пишут СМИ, задержали их еще быстрее, чем 45 лет назад. Наибольшее внимание этому уделили чешские СМИ, которые отметили и скорость задержания, и то, что, как они рассудили, в России за это время не так уж много и изменилось. Правда, интересно было бы провести опрос среди самих чехов на ту же тему: они-то осуждают тогдашнее введение войск Варшавского договора в ЧССР или вспоминают с ностальгией?

В 1989 году никто к ним войска вводить не стал. К тому же, по ряду данных, организованное в рамках «бархатной революции» свержение тогдашнего руководства ЧССР и президента Гусака было организовано по указанию Горбачева и проводилось структурами госбезопасности Чехословакии, контролировавшимися СССР.

Центральным событием, кардинальным образом повлиявшим на развитие событий осенью 1989 года, стало «убийство» во время пресечения антиправительственной акции студента Мартина Шмида, мнимый труп которого для активизации протестов возили по городу в качестве доказательства «зверства коммунистов». Потом выяснилось, что Шмида в это время даже не было в Праге, а роль его «тела» исполнял лейтенант госбезопасности Людвик Зифчак. Позже Зифчак рассказывал, что получил это задание непосредственно от генерал-лейтенанта госбезопасности Алоиза Лоренца.

Власть компартии пала, президент Гусак ушел в отставку, его место занял Вацлав Гавел. ЧССР распалась, Чехия вступила в ЕС, исполнилась евроскептицизма и сегодня находится в состоянии очередного правительственного кризиса: парламент распущен, выборы раз за разом не дают устойчивого большинства ни левым, ни правым.

Чехословакия распалась в 1992 году, через три года после переворота осени 1989 года. Не войди войска Варшавского Договора в нее в августе 1968-го – все это произошло бы на двадцать лет раньше.

По мнению исследователей, переворот 1989 года готовился и осуществлялся спецслужбами ЧССР и «реформистскими кругами» компартии, ориентированными на Горбачева и Яковлева в руководстве СССР, то есть теми же силами, которые дезорганизовали жизнь страны и в 1968 году. Горбачева не устраивал Гусак, не скрывавший своего критического отношения к «советской перестройке» (как не скрывали его Хонекер и Чаушеску). «Реформистское крыло» в ЧССР хотело повторить «Пражскую весну». Гусака они свергли, но и сами не удержали власть, сброшенные своими же антикоммунистическими союзниками.

Победи их предшественники в 1968 году – они, как и планировали, разгромили бы своих левых просоветских оппонентов, но точно так же были бы низложены более правыми силами.

Как писали Стругацкие: «Там, где торжествуют серые, к власти всегда приходят черные». Густав Гусак, возглавивший Чехословакию и «Курс нормализации» после 1968 года, понял это одним из первых: он был одним из лидеров «Пражской весны» и понял, к чему ведет неумеренная эмоционально-протестная истерия.

Мы не знаем, как сегодня относятся в Чехии к событиям 1968 года, хотя по ряду данных можем говорить о довольно высокой популярности самого Гусака. Но это, в конце концов, дело самой Чехии. Кстати, именно приход к власти Гавела с его прозападной ориентацией, патологической страстью к рыночной экономике и антикоммунистическими сторонниками и стал причиной требований Словакии о выходе из ЧССР с последовавшим затем распадом последней.

Последние десятилетия ввод советских войск в Чехословакию объявлялся моментом «падения доверия» к социализму, разочарования шестидесятников и чуть ли не начала «застоя». Для всех без исключения «лидеров общественного мнения» стало требованием хорошего тона повторять, какое ужасное впечатление на советское общество произвели эти события. Постоянно внедрялось мнение, что вся страна осуждала ввод войск и вообще этот шаг по определению был чем-то предосудительным и порочным. По этой версии все были против, но все молчали либо осуждали на кухнях. И только «горстка смельчаков», дескать, открыто выразила свой протест, выйдя на Красную площадь и заплатив за это кто помещением в психиатрическую лечебницу, кто – уголовным осуждением за нарушение общественного порядка и распространение клеветы на советский строй.

То, что среди почти 300-миллионного населения СССР вполне могли быть люди, смотревшие на готовившийся в Чехословакии переворот как на пример, которому должна последовать и их страна, вряд ли стоит оспаривать. Это только поверив в заклинания Никиты Хрущева, можно было думать, что уже ко второй половине 1930-х годов у социализма в СССР не было классовых противников и все репрессии того времени были необоснованны.

Правда, судя по тому, как при необходимости жестко во времена своего правления действовал сам «разоблачитель Сталина», он и сам во все это не очень верил. Но, вообще-то, основная масса населения в то время скорее поддерживала ввод войск, более того – видела в этом шаге исполнение своего долга помощи братской стране.

После того как четверть века СМИ и политические деятели твердили обратное, могли появиться и те, кто всерьез поверил и в то, что страна всегда была против ввода войск, и в то, что и сам был против. Но сегодня, судя по данным Левада-центра, осуждают ввод советских войск в Чехословакию 29%, причем делают это уверенностью в своей правоте лишь 11%. Почти столько же (27%) считают, что все было сделано правильно, и почти половина опрошенных затруднились с ответом. Причем считают, что вводить войска было необходимо, 33%. 7% считают это преступной акцией и вмешательством во внутренние дела другой страны, а еще 7% уверены в том, что этот шаг «окончательно доказал, что социализм советского типа несовместим с демократией».

Но это – оценки сегодняшнего дня. Противники СССР, вышедшие на Красную площадь в августе 1968 года, сочли их для себя слишком унизительными и решили напомнить о тех событиях. И это им не удалось. Здесь все нормально и предсказуемо – равно как и огорчение прозападных СМИ и ряда чешских изданий.

Интереснее все же другое. С одной стороны, странно укоренившаяся уверенность определенных групп в том, что если они устраивают акции протеста против тех или иных действий власти, то они должны властью не только не наказываться, но и поощряться, а все остальное общество должно ими восхищаться. И что если все остальное общество искренне считает, что подобные протестанты – просто истерики, страдающие нарциссизмом и страстью к самолюбованию, то все это общество либо их недостойно, либо «оболванено», либо запугано.

С другой стороны – тоже вполне искренняя уверенность тех или иных групп, а иногда и историков, чье обучение и становление проходили в период страстного погрома «прорабами перестройки» отечественной истории, в том, что в те же 1960-70-е годы все были либо недовольны советским строем, либо «зомбированы пропагандой». То есть налицо непонятная уверенность в том, что все, что людям говорили на курсах истории и в СМИ в 1960-70-е годы, было ложью, а то, что говорили на курсах истории и в тех же СМИ во второй половине 1980-х и в 90-е, – это обязательно правда.

Исповедующие этот подход оказываются настолько некритичными, что даже не задаются сомнением: а вдруг все то, что говорили в 1960-70-е, было правдой, а то, что стали говорить после 1985 года, было наглой ложью? Ведь, просто как исследователи, они должны были бы задуматься: а вдруг все именно так?..