На данном этапе России не нужны никакие переговоры с Украиной

Украинское «летнее контрнаступление» затянулось до осени. Его темпы (за несколько месяцев не была пробита даже первая линия российской обороны – все бои шли в предполье), колоссальное количество потерь и выбитой западной техники уже позволяют делать вывод о том, что контрнаступление провалилось

Это ставит перед Западом крайне непростую задачу – нужно не только информационно сгладить эту провальную кампанию (было выделено столько денег, оружия и политической надежды), но и не допустить ответного российского наступления. Которое – учитывая накопленные Москвой резервы и свободу в выборе направления – может привести к освобождению бывших украинских территорий, а значит к серьезному имиджевому поражению Запада.

Поэтому активизировались слухи о том, что осенью «открывается окно возможностей для переговоров». Западные СМИ дают понять, что американские и европейские правительства уговаривают Украину начать диалог с Москвой о каком-то компромиссном выходе из этого тупика в виде заморозки конфликта. Кто-то даже пишет, что киевскому режиму придется пойти на территориальные уступки и согласиться на сохранение российского контроля над частью той территории, которую Москва сейчас контролирует.

Еще западные СМИ, а также чиновники, всячески демонстрируют, что США и ЕС, обсуждая эти уступки и продавливая киевский режим на это «принятие реальности», делают России чуть ли не грандиозное одолжение.

Российские же эксперты на всю эту дипломатическую игру смотрят в лучшем случае с интересом, а в худшем – с примесью брезгливости. Речь, конечно, не об экспертах из числа «всепропальщиков» и «нетвойняшек» – они как раз присоединятся к западным усилиям и будут изнутри России убеждать принять эти переговорные условия. Нет, речь о тех россиянах, которые понимают, что этот конфликт ведется ва-банк. Мы можем либо победить и жить в лучшем мире – либо проиграть и перестать жить вообще. Как народ и как государство.

Да, победа может быть (и скорее будет) оформлена в формате какого-то компромиссного решения, в рамках которого будет выполнено большинство российских условий. Однако то, что хочет и, самое главное, может предложить сейчас Запад Россию абсолютно не устраивает – ведь это не столько согласие на российскую победу, сколько предложение о капитуляции.

Почему России невыгодна сама по себе заморозка конфликта? Москва сейас выбрала тактику борьбы «на истощение» – то есть  стремится достичь своих целей не блицкригом, а за счет преимущества над Украиной в ресурсном потенциале. Именно поэтому сейчас на Запорожском направлении войска находятся в активной обороне (сжигая поставленную Западом Украине технику), именно поэтому российские ВКС сосредоточены на выбивании украинского промышленного, портового и энергетического потенциала. Если сейчас конфликт заморозить, то у киевского режима будет шанс восполнить свои потери.

Кроме того, заморозка будет предполагать сохранение у власти нынешнего киевского режима, который будет управлять достаточно большой территорией с населением как минимум в два десятка миллионов человек. Управлять – и системно продолжать отравление мозгов этому населению русофобией. В итоге возле российских границ будет продолжать существовать крупное антироссийское государственное объединение, готовое на применение любых методов (включая ядерный терроризм) для нанесения вреда России. Это, понятно, Москву абсолютно не устраивает – ведь одной из главных целей СВО была как раз ликвидация угрозы, исходящей от «Украины-Антироссии».

Еще одной из задач-минимум для России является освобождение всей своей территории от иностранной оккупации. То есть взятие под контроль Славянска, Херсона, Запорожья, Краматорска и других городов, которые сейчас занимают украинские войска. Крайне маловероятно, что нынешний компромисс с заморозкой будет подразумевать вывод этих войск с российской территории – а, значит, Москва, фактически, будут предлагать согласится на сохранение украинской оккупации своих земель. Это не только противоречит отечественной Конституции, но и ударит по авторитету Москвы в развивающихся странах. На сегодняшний день в мире нет ни одной ядерной державы, чья территория была бы оккупирована неядерной.

Освобождать России придется и другие территории. Сохранение Одессы под контролем нынешнего режима в Киеве будет означать не только возможность использовать портовые ресурсы города для финансирования потенциала ВСУ, но и способность устраивать провокации в Приднестровье. Если украинские войска по «просьбе молдавского руководства» решат «навести конституционный порядок» в регионе с парой сотней тысяч российских граждан, то пара тысяч дислоцированных там российских миротворцев не сможет их остановить. А значит, России придется возобновлять военную операцию – но уже не в формате войны на истощение, а именно блицкрига (чтобы пробиться на помощь своим гражданам). И не против ослабленного за полтора года боев соперника, а против государства с восстановленным за время заморозки потенциалом.

Наконец, заморозка не будет означать сворачивание антироссийских санкций, разморозку российских счетов и прочие экономические моменты. Поэтому никакие заморозки сейчас России не нужны.

Переговоры нужны, когда для них не созреют условия. В том числе и территориальные, ведь (учитывая нулевой уровень доверия к западным обещаниям), формула разрешения конфликта должна выражаться не в дорожной карте, которую стороны обязаны выполнять, а в политической фиксации военных результатов.

Россия официально подчеркивает, что согласится только на субстантивные переговоры – то есть разговор при условии принятия Украиной новых территориальных реалий. При этом упертость украинской стороны делает такие переговоры практически невероятными. Киевское руководство даже законодательно закрепило отказ открывать переговорную форточку в указах Офиса президента и Верховной Рады.

Вот и пусть она остается закрытой – до того момента, пока нельзя будет открыть настоящее, полноценное окно. Где-то в начале 2025 года – когда сменится американская администрация, а Россия, вероятно, освободит свои нынешние и будущие территории.

Геворг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ, ВЗГЛЯД