Полные Крынки сала

Сегодня мы обсудим, почему ВСУ не сворачивают операцию под Крынками, несмотря на потери, и почему вообще ВСУ остаются на левом берегу Днепра любой ценой. Им что там – мёдом намазано? Сало они туда перепрятали?

Так вот – ситуация с плацдармом под Крынками неуникальна. Примерно с октября-ноября прошлого года такое поведение характерно для украинской армии, которая цепляется за любые, даже самые невыгодные позиции ценой огромных невосполнимых потерь. Достаточно обратить внимание, что ВСУ до сих пор продолжают отчаянно атаковать на бесперспективном для них участке Работино — Вербовое, не отходят из Авдеевки под прямой угрозой окружения и продолжают нести потери по флангам Артёмовска (Бахмута), вернуть которые украинские войска планировали сразу после падения города.

Операции под Антоновским мостом, а затем и под Крынками в этом смысле ничем не отличаются: хорошо заметны реактивность и незначительные перемещения, пожирающие ресурсы.

Почему так происходит?

Во многом это происходит из-за так называемого иррационального усиления, или ошибки невозвратных затрат. Это явление проявляется как в политике и биржевой торговле, так и в военном деле. Его суть заключается в том, что одна из сторон затрачивает иррационально крупные ресурсы на достижение своих целей, но, не достигая их, не прекращает попыток – в надежде отыграться. Иногда такие усилия всё же вознаграждаются тактическим успехом – но ценой огромных потерь.

В качестве примера часто приводят сражение за Гуадалканал между Японией и США в 1942 году, когда японскому флоту удалось утопить один американский авианосец ценой гигантских невосполнимых потерь опытных экипажей самолётов. В конечном счёте это сказалось на результатах всей кампании, которую японские вооружённые силы проиграли.

Для ВСУ похожая ситуация развивалась сначала под селом Работино, затем под Антоновским мостом, а теперь под Крынками.

То, что происходит со стороны ВСУ на левом берегу Днепра, укладывается в поведенческий шаблон военно-политического руководства Украины и лично главкома Валерия Залужного.

Если вспомнить интервью The Economist в 2022 году, Залужный просил для наступления 300 танков, 600—700 БМП и 500 САУ и обещал успех в наступлении. Спустя год и после провала наступления, которое он же и планировал, Залужный снова выступил в The Economist с новым «вишлистом», куда входят ПВО, РЭБ, БПЛА, обученные НАТО бригады и т. д. Лейтмотив таков: «Дайте мне новую армию, и вот теперь-то всё точно получится».

Иначе говоря, мы видим типичное поведение игрока, который надеется отыграться.

Будут ли выделены ресурсы под новую попытку — вопрос по-прежнему открытый. Вероятность повторения наступления исключать нельзя, однако в этом случае в бой будет брошена менее профессиональная армия, поскольку основной актив ВСУ частично сожжён в наступлении, начавшемся полгода назад.

Почему ВСУ несут потери, но не бросают плацдарм в Крынках?

Да потому, что отступление автоматически будет означать, что все предыдущие потери не имели смысла. Иначе говоря, отступить означает признать ошибку. Человека, способного на признание ошибок, сейчас в руководстве ни армии, ни Украины в целом нет.

Кроме того, отступление может спровоцировать непрогнозируемую реакцию как внутри ВСУ, так и внутри украинского политикума, который, несмотря на якобы «войну за выживание», привычно занят фракционной борьбой.

Участки вроде Крынок или н.п. Работино позволяют поддерживать иллюзию продолжающегося наступления. По крайней мере, для части украинского и западного общества. Кроме того, отступление с так широко разрекламированного участка может стать серьёзным аргументом для сторонников мирных переговоров или просто противников военных поставок Киеву в разных странах.

PS. На БиБиСи вышло показательное интервью с одним из украинских морпехов, чудом избежавшим гибели в ходе десантной операции в Крынках. Помимо стандартных заявлений, характерных для солдат ВСУ в последнее время, особо примечательны несколько фраз, с помощью которых в красках описываются условия проведения операции. Процитируем их для наилучшего понимания происходящего:

➦ «Мы думали, что после того, как мы туда доберемся, враг убежит, и тогда мы сможем спокойно перевезти все необходимое, но не получилось».

➦ «Каждый день мы сидели в лесу, принимая встречный огонь. Мы оказались в ловушке: дороги и тропы все изрешечены минами. Русские не могут всё контролировать, и мы этим пользуемся. Но их дроны постоянно гудят в воздухе, готовые нанести удар, как только они увидят движение».

➦ «Никто не знает целей. Многие считают, что командование нас просто бросило. Ребята считают, что наше присутствие имело больше политическое, чем военное значение».

➦ «Снабжение было самым слабым звеном. Русские контролировали наши линии снабжения, поэтому стало сложнее: питьевой воды реально не хватало, несмотря на наши поставки на лодках и дронах».

➦ «Мы заплатили за многое из своего комплекта — сами покупали генераторы, пауэрбанки и тёплую одежду. Сейчас наступают морозы, будет только хуже — реальную ситуацию замалчивают, поэтому никто ничего менять не будет».

➦ «Вся переправа на всей ширине реки находится под постоянным огнём. Я видел лодки с моими товарищами на борту, которые после попадания просто навсегда исчезли под водой».

➦ «Здесь должно было разместиться несколько бригад, а не отдельные роты: нам просто не хватает людей».

➦ «Я выбрался после того, как получил контузию на мине, но один из моих коллег не выжил — от него остался только шлем. У меня такое ощущение, будто я сбежал из ада, но ребята, которые заменили нас в прошлый раз, попали в ещё больший ад, чем мы».

Рассказ украинских военных, таким образом, подтверждает все выводы и наблюдения сделанные Военной хроникой за последний месяц. Мы неоднократно подчеркивали, что из комбинации задействованных ВСУ сил и средств, неудачно выбранного места высадки, а также ряда других параметров, результат не мог получится иным.

Отметим, что в нашей работе мы опирались, главным образом, на знания военного дела и здравый смысл. По возможности, наблюдения проверялись с помощью данных объективного контроля или сведений военных с передовой. И, разумеется, лучшей проверкой наших теорий стало время и поведение ВСУ.