Американцы поверили в сказки о России, которые сами же и сочинили

Поэтому они не понимают, что происходит в нашей стране и почему их так не любят

Одна из основных проблем Соединенных Штатов в их отношениях с Россией – это то, что американцы слишком всерьез относятся к тем самым пропагандистским стереотипам, которые создавали во времена Холодной Войны.

Они так долго твердили, что Советский Союз – это империя, поработившая десятки народов, что сами в это поверили.

С точки зрения борьбы против СССР, как штамп противостояния, как обоснование настраивания против России тех или иных меньшинств в Союзных Республиках – это утверждение имело некий инструментальный смысл. Но очевидно, что никакого отношения к реальности не имело, потому что никто не сможет указать, в чем конкретном проявлялось на практике порабощение или угнетение скажем, грузин, или туркмен, казахов или латышей.

Потому-то тогда, когда этот стереотип удалось использовать для разрушения СССР, в самопровозглашенных на его территории государствах на деле сохранились массовые пророссийские настроения. Где-то они меньше, где-то они больше – но значимым фактором они остаются даже в республиках Прибалтики.

Точно также и для массового политического сознания России, утратившей эти территории, они остаются не «потерянными колониями», не «отобранными плодами завоеваний» – а огромными массивами родной земли, отобранной и отторгнутой на абсолютно непонятных основаниях.

Даже осенью 2008 года и даже в Грузии, по данным института Гэллапа, «41% жителей Грузии заявили, что для их страны важнее поддерживать хорошие отношения с Россией, даже в случае, если это повредит отношениям Тбилиси и Вашингтона. Ровно столько же уверены, что Грузия должна поддерживать ровные отношения со всеми членами международного сообщества, не давая предпочтения никому. 11% считают, что Грузия должна опираться на дружбу с США, даже если это будет вызывать негативную реакцию Москвы». Причем особо стоит отметить, что пророссийские взгляды наиболее часто выражают беднейшие жители Грузии, а проамериканские — богатейшие.

Поэтому и США, и Запад в целом, осуществляя противостояние достаточно робким попыткам России даже не то чтобы восстановить свою территориальную целостность – а просто сохранить свое влияние на пространстве СССР, не понимают, что выступают не просто конкурентами страны, борющимися за перераспределение зон влияния – а прямым агрессором, покушающимся на исконно родную для граждан СССР территорию.

При этом они чуть ли не всерьез утверждают, что борются за независимость «новых демократий» и сохраняют суверенитет и территориальную целостность «новых государств». Самое забавное, что они сами отчасти в это верят. Это действительно странно и может вызывать искреннее недоверие, но действительно значительная часть американского политического класса верит в эту нелепость.

Они оказываются в плену собственных штампов по нескольким причинам: во-первых, когда долго говоришь одно и тоже другим, есть опасность, что начнешь и сам в это верить. Хотя, для политологов, в частности, есть среди прочего такое заповедное правило – ни в коем случае не верить в то, что советуешь говорить своему клиенту. Нельзя, вообще, одновременно и эффективно вести политическую линию, управлять страной – и верить в те пропагандистские штампы, с помощью которых управляешь политическим поведением масс.

Во-вторых, в ряде случаев американцы и европейцы оказываются в плену собственных структур, работающих в тех странах, которые оказываются объектом их интересов. Для многих американских специалистов, работающих там, их объект работы – это их объект обогащения. И уж они, искренне рассматривая местное население и местные элиты как «варваров-туземцев», воспринимают их как источник собираемой дани, а сами эти республики – как вотчины, выделенные им в длительное кормление – и потому всячески формируют и поддерживают подобные «добросовестные заблуждения» тех или иных американских политиков.

В-третьих, американцы слишком привыкли судить о настроениях в России по оценкам разгромленных и маргинализированных осколков прозападно-ориентированного сектора российского политического класса. А те давно уже оказались в таком отрыве от реальных общественных настроений, что до сих пор уверенны, будто общество мыслит так, как они (что имело место, и то не в полной мере, разве что два десятка лет назад), и только злыми кознями и цензурой Кремля лишено возможности дружно славить мудрость американской политики и верность наставлений каких-либо сумасшедших вроде Новодворской, Альбац, Пархоменко или Немцова.

В результате США выстраивают свои представления о России на основании мнений и рекомендаций тех, кто давно утратил с ней интеллектуальную связь.

Отсюда простой вывод: они не понимают, что происходит в России, не понимают, что сегодня не столько власть формирует общественное мнение, сколько она сама вынуждена выстраивать свой курс в соответствии с общественными ожиданиями.

Мужественно защитив некогда целостность своего Союза в войне Севера и Юга, американцы искренне возмутились бы, если бы эту героическую страницу их истории сегодня оппоненты представляли как «Порабощение авторитаризмом Линкольна новых демократий Юга». Но при этом они не понимают, что для постсоветского сознания, образовавшиеся на территории СССР самопровозглашенные государства – это всего лишь сепаратистские режимы, причем, в основном, сугубо авторитарного или марионеточного толка.

Им кажется, что это «авторитаризм Путина» возрождает «российский империализм» и хочет силой вернуть получившие независимость молодые государства в лоно Российской империи. И они не понимают, что это общественное сознание современной российской республики начинает созревать для требования восстановления территориальной целостности единой страны и требует соответствующих действий от современной российской власти. Власть же (которую можно считать хорошей или плохой – в данном случае это непринципиально) обладает силой и сумела разгромить своих политических оппонентов именно потому, что научилась, в своих собственных целях и стремлениях, вписываться в ожидания и социокультурные запросы российского общества.

А в результате, американцы не понимают, чему пытаются противодействовать – и, в конечном счете, не могут объективно рассчитать необходимые для этого ресурсы и возможные перспективы.