Непридуманные параллели

75 лет назад, 1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут войска гитлеровской Германии пересекли границу Польши.

Вторжению предшествовал массированный удар немецкой авиации по польским аэродромам. Так началась Вторая мировая война, которая продолжалась шесть лет и два дня, став крупнейшей катастрофой в истории человечества.

Вторая Речь Посполитая могла избежать разгрома, сделавшись сателлитом Третьего рейха. После того, как в сентябре 1938 года на конференции в Мюнхене главные проводники политики «умиротворения агрессора» британский и французский премьер-министры Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье и вождь фашистской Италии Бенито Муссолини отдали Чехословакию на растерзание Германии (см. статью «Мюнхенский сговор: на пороге Второй мировой войны»), часть добычи досталась Польше и Венгрии.

Причем Варшава и Будапешт так спешили «к столу», что временами бежали впереди германского «паровоза». Венгерское правительство обратилось к Берлину с настойчивой просьбой продолжить переговоры о военном сотрудничестве уже в марте 1938 года – в день захвата Германией Австрии. А министр иностранных дел Польши Юзеф Бек и раньше много раз говорил германским партнерам о желании Варшавы принять участие в расчленении ЧСР. Все предложения Праги заключить польско-чехословацкое политическое соглашение он игнорировал.

Чем грозила такая позиция Варшавы не только чехам, но и полякам заранее предупреждали серьезные аналитики. В ноябре 1937 года Иржи Стржибный опубликовал в «Неделнем листе» передовую под заголовком «От чехословацко-польского соглашения зависит судьба Европы». Предупредив о том, что Германия стремится изолировать Польшу от Чехословакии, чтобы затем напасть на них по отдельности, он призывал: «Братские отношения Чехословакии с Польшей стали необходимостью. Совместное заседание представителей Франции, Польши и Чехословакии было бы самой лучшей манифестацией для сохранения мира, с которой должны были бы считаться господа в Берлине».

Германский «Вайс» и польский «Запад»

Канцлер Германии Адольф Гитлер всеми силами стремился предотвратить развитие событий по такому сценарию. Готовя расчленение ЧСР, он легко пошел на то, чтобы швырнуть алчным полякам и венграм кости с барского стола. А когда это произошло Уинстон Черчилль констатировал то, что захватившая Тешинскую область ЧСР Польша «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства».

Однако участие в уничтожении демократической и неагрессивной Чехословакии сыграло с наследниками Юзефа Пилсудского злую шутку. Ведь теперь на слабо укрепленной бывшей польско-чехословацкой границе стояли не чехословацкие пограничники, а части вермахта. Но алчные и недальновидные польские политики были устремлены в будущее – они мечтали о совместном с Германией походе на восток, предвкушая захват советской Украины.

Между тем Гитлер видел Украину сырьевой и продовольственной базой Третьего рейха. В этом вопросе современный Запад идет по стопам самого крупного преступника в истории человечества…

Польшу фюрер считал не равноправным союзником, а сателлитом, беспрекословно выполняющим команды Берлина и получающим за это его подачки. Рейхсканцлер, который отдал полякам авансом Тешинскую область и в будущем был готов делиться с ними новой добычей, потребовал от Варшавы ответных шагов.

Не прошло и месяца после Мюнхенской конференции, как 24 октября 1938 года германский министр иностранных дел Йоахим фон Риббентроп стал добиваться согласия польского руководства на вхождение вольного города Данцига в состав Третьего рейха и разрешения на постройку через польские земли между Германией и Восточной Пруссией экстерриториальных железной и шоссейной дорог. Они должны были связать две части Третьего рейха.

Инициатива Берлина категорически не устроила Варшаву. Как утверждает историк Станислав Морозов, «польское политическое руководство стремилось любым путем избежать официального оформления своего фактически существовавшего на антикоминтерновской почве сотрудничества с Германией и Японией». В течение пяти месяцев немцы тщетно пытались уломать поляков. Кончилось тем, что Варшава переориентировалась на Лондон. 11 марта 1939 года Великобритания объявила о своих гарантиях независимости Польши. 26 марта Варшава ответила Берлину отказом.

И тогда разъяренный фюрер, по приказу которого несколькими днями ранее вермахт оккупировал Клайпеду (Мемель), заявил своему окружению, что следующей его жертвой станет Польша. 11 апреля Гитлер утвердил «Директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939 – 1940 гг.».

Немецкий план войны с Польшей, получивший название «Вайс» («Белый»), устанавливал срок готовности германских вооруженных сил к войне – 1 сентября 1939 года.

Примечательно то, что фальсификаторы истории, объявившие причиной нападения немцев на Польшу Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, подписанный 23 августа 1939 года, не любят вспоминать о решениях, принятых политическим руководством и военным командованием Германии еще весной. А ведь уже тогда немецкое командование запланировало блицкриг, предполагая нанести по противнику удары с запада (из Померании), юга (из Силезии) и севера (из Восточной Пруссии). Своими активными действиями вермахт должен был упредить мобилизацию и сосредоточение польской армии и быстро ее разгромить.

Принимая решение напасть на Польшу, Гитлер знал о гарантиях независимости, полученных Польшей от Великобритании. Но фюрера это не остановило. Вскоре примеру англичан последовали французы. 15 мая было заключено военное франко-польское соглашение, согласно которому в случае немецкого нападения на Польшу основные силы Франции на 15-й день мобилизации должны были начать наступление против Германии. Однако и это не остудило пыл рейхсканцлера. Он хорошо изучил британского премьер-министра Чемберлена и его французского коллегу Даладье в ходе совместной акции по расчленению Чехословакии и не верил в то, что англичане и французы, не пожелавшие защищать чехов и словаков, станут проливать кровь за поляков.

Зато в это уверовало заносчивое и амбициозное руководство Второй Речи Посполитой. Строя свои военные планы, оно исходило из того, что в случае нападения Германии Париж и Лондон вступят в войну на стороне Польши. Причем сделают это быстро, а воевать будут эффективно. На зыбкой почве доверия к словам Запада был выстроен каркас стратегического плана «Запад». По нему польские войска должны были оказывать немцам упорное сопротивление вдоль всей границы и с боями отступать в глубь страны. Этой стратегии польское командование рассчитывало придерживаться вплоть до начала активных действий англичан и французов на западном фронте.

Панские прожекты были не состоятельны ни с политической, ни с военной точки зрения. Характеризуя степень готовности польской армии к войне, историк Михаил Мельтюхов констатировал: «Межвоенное двадцатилетие было слабо использовано для развития польских вооруженных сил… Все предложения военного командования о модернизации вооруженных сил в 1926 – 1935 гг. под разными предлогами отклонялись Пилсудским. В результате к середине 1930-х гг. по техническому оснащению Войско Польское уже заметно отставало от армий Франции, СССР и Германии. Лишь в 1936 г. польский Генштаб разработал план модернизации армии, рассчитанный на период до 1942 г. Считалось, для его реализации потребуется около 4 759 млн. злотых, однако реально польская казна могла ежегодно выделять вместо 790 – 800 млн лишь 500 – 550 млн злотых. Поэтому уже в 1938 г. план был продлен до 1946 г., а создание 6-месячного запаса боеприпасов предусматривалось завершить в 1947 г.».

Впрочем, 6-месячный запаса боеприпасов и не потребовался бы. В сентябре 1939 года основные силы Второй Речи Посполитой были разгромлены вермахтом всего за две недели, а вся польская кампания продолжалась четыре недели.

В сентябре 1939-го

Вот уже несколько десятилетий Запад настойчиво крутит «шарманку», из которой раздаются обвинения в том, что подписав 23 августа 1939 года Договор с Германией, СССР стал ее соучастником в развязывании Второй мировой войны и должен нести за это равную с ней ответственность.

С этим категорически не согласен Чрезвычайный и Полномочный Посол, доктор философских наук Александр Капто. В книге «Пакт Молотова – Риббентропа: мистификации и реальность» он справедливо констатировал очевидное: «Договор о ненападении был для СССР вынужденной мерой, другой альтернативы в тех конкретных условиях, которые сложились к августу 1939 г., не было. Советское руководство использовало те возможности, которые существовали реально. В Договоре не было ни малейших признаков агрессивности, проявления "имперских амбиций". Он не нарушал ни внутреннего законодательства, ни международных обязательств. Более того, этот документ, полностью соответствуя нормам международного права, пополнил обширный каталог урегулирований, известных мировой политике: к тому времени аналогичными взаимными обязательствами Германия обменялась с Польшей – в 1934 г., с Англией и Францией – в 1938 г., с Литвой, Латвией и Эстонией – в 1939 г.».

Однако неудобных для себя контраргументов так называемый «цивилизованный Запад» предпочитает не слышать. Впрочем, удивляться этому не приходится. «Цивилизованный Запад» не слышит криков и стонов детей, стариков и женщин, которых вот уже несколько месяцев целенаправленно уничтожают украинские неонацисты на Юго-Востоке Украины.

Глухому и забывчивому Западу напомним факт из его же истории. Представ перед Нюрнбергском трибуналом, подсудимый Риббентроп поставил вопрос о привлечении к суду Иосифа Сталина - за Договор от 23 августа 1939 года. Бывший министр иностранных дел Третьего рейха мотивировал это тем, что «за такой акт ответственны оба партнера».
И что же? Это предложение было сразу отклонено как надуманное всеми судьями. А ведь трое из четверых судей представляли государства Запада – Великобританию, США и Францию.

Ход и результат сентябрьских событий 1939 года зависел от многих факторов и поведения руководства нескольких государств. А их планы могли меняться. Германская армия была сильнее польской. Вопрос состоял в том, насколько? Ведь вермахт образца 1939 года – далеко не та «машина», которая двинется на нас в 1941 году. Полякам предстояло защищать свою Родину. А это - мощнейший стимул в борьбе с врагом. Более того, из уст польских официальных лиц порой звучали грозные заявления. К примеру, посол Польши в Париже Юзеф Лукасевич обещал, что «не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!»

Прогнозируя, аналитики всех государств испытывали дефицит информации и помнили о том, что подавляющее большинство прогнозов, данных накануне Первой мировой войны, оказались ошибочными.

Как мы теперь знаем, неприятных сюрпризов хватало и в сентябре 1939 года. Один из них Гитлеру преподнесли Великобритания и Франция, которые 3 сентября все-таки объявили Германии войну. Известия об этом вызвало в польском обществе всплеск радости и энтузиазма. Правда, вскоре от них не осталось и следа. Ведь Гитлер оказался прав в главном: проливать свою кровь за поляков англичане и французы не стали. То, что было очевидным для главного нациста, явилось неприятным сюрпризом, полученным наследниками Пилсудского от высоко чтимых ими западных союзников.

В свою очередь польское руководство преподнесло неприятный сюрприз… своему народу. Когда 8 сентября 4-я танковая дивизия 16-го танкового корпуса 10-й немецкой армии прорвалась к окраинам Варшавы, выяснилось, что к тому времени – то есть к концу первой неделе войны! – столицу страны предусмотрительно покинули президент страны Игнаций Мосьцицкий, правительство Польши и главнокомандующий маршал Эдвард Рыдз-Смиглы!

Нота правительства СССР

До Первой мировой войны и революции в России Западная Украина и Западная Белоруссия, как и утратившая свой суверенитет в конце ХVIII столетия Польша, входили в состав Российской империи. Вторая Речь Посполитая была воссоздана в 1918 году. Формируя ее правительство, пишет польский историк Влодимеж Сулея, «Пилсудский действовал как диктатор». Новоиспеченная власть сразу же потребовала провести выборы в сейм «везде, где были поляки».

Здесь нелишне напомнить, что это происходило еще до Версальской конференции и в условиях, когда вопрос о границах новых государств, к числу которых относилась и Польша, оставался открытым. Но та легкость, с которой поляки обрели независимость, вскружила им головы. Они сразу же принялись расширять границы республики во всех направлениях, что привело с конфликтам с соседями: с Литвой - из-за Виленской области; с Чехословакией из-за Тешинской Силезии; с Украинской Народной Республикой (УНР) - из-за Львова, Восточной Галиции, Холмской области и Западной Волыни. В 1920 году разразилась советско-польская война, в результате которой Варшаве удалось захватить земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Таким образом, граница Второй Речи Посполитой прошла гораздо восточнее «линии Керзона», которую даже в Версале считали границей этнической Польши.

На «восточных окраинах» поляки незамедлительно восстановили порядки, не сильно отличавшиеся о тех, что царили там в ХVII веке, когда православные малороссы и белорусы испытывали тройной гнет – национальный, социальный и религиозный.

К середине сентября 1939 года ситуация коренным образом изменилась. Одни руководители Польши были уже в Румынии, другие, забыв о панской спеси, во всю прыть бежали к румынской границе!

Если польская элита бросила на произвол судьбы свой народ, то советское руководство посчитало недопустимым, чтобы украинцы и белорусы оказались под властью нацистов – с их расовой «теорией» и концлагерями. Нельзя было оставить им и территорию с материальными ценностями.

17 сентября в 3 часа ночи по требованию советского руководства польский посол Вацлав Гжибовский явился в Наркомат иностранных дел, где заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Владимир Потемкин зачитал ему Ноту Правительства СССР:

«Господин Посол! Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, Советское правительство не может больше нейтрально относиться к этим фактам.

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными. Ввиду такой обстановки Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии. Одновременно Советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, Господин Посол, уверения в совершенном к Вам почтении. Народный Комиссар Иностранных Дел СССР В. Молотов».

Затем между Потемкиным и Гжибовским состоялся короткая и горячая дискуссия. Из записи беседы, сделанной Потемкиным, известно, что Гжибовский заявил, что не может принять вручаемую ему ноту, ибо «польско-германская война только начинается и что нельзя говорить о распаде польского государства». Выслушав оторванное от реальности заявление посла, Потемкин напомнил Гжибовскому, что «он не может отказаться принять вручаемую ему ноту. Этот документ, исходящий от Правительства СССР, содержит заявления чрезвычайной важности, которые посол обязан донести до сведения своего правительства».

Когда решение Кремля стало известно беглому правительству Польши, оно отреагировало столь же неадекватно, как и Гжибовский, заявив: «Польское правительство протестует против изложенных в ноте мотивов советского правительства, поскольку польское правительство исполняет свои нормальные обязанности, а польская армия успешно дает отпор врагу».

«Это было, мягко выражаясь, не совсем правдой. Показательно, что впервые указанный "протест" удалось обнародовать больше, чем через неделю после побега, и то далеко за пределами Польши», - так прокомментировал заявление высокопоставленных беглецов профессор Львовского института МВД Украины, доктор юридических наук Владимир Макарчук.

Небезынтересным представляется и другое замечание этого известного украинского юриста-международника, сделанное им еще в 2009 году:

«В международном праве действует доктрина redus sic stantibus – предостережение о сохранении силы договора лишь при неизмененном положении вещей.
Советские договоры с Польшей подписывались из расчета на то, что польское государство сбережет свой суверенитет и сыграет роль своеобразного щита между СССР и агрессивными государствами.

Можно ли было 17 сентября 1939 г. допустить, что независимая Польша, с которой СССР подписывал пакт о ненападении, будет продолжать свое существование, как субъект международного права? Или следовало ждать, когда Германия оккупирует все польские земли и по своему усмотрению решит, что делать с урегулированной советской сферой влияния: передать венграм, создать марионеточное польское государство в новых границах или разрешить А. Мельнику сформировать свое правительство в Западной Украине?»

Какое бы решение не принял тогда Гитлер, Западная Украина и Западная Белоруссия гарантированно были бы быстро превращены им в плацдарм для вторжения на территорию Советского Союза.

К счастью, советское руководство не допустило развития событий по столь неблагоприятному для СССР сценарию. Начав Освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию, Сталин избавил живших там людей от ужасов нацистской оккупации – правда, только на два года.
 
Границы Советского Союза были отодвинуты на несколько сотен километров на запад, которые в 1941 году германским войскам пришлось преодолевать с боями. Немцы, подойдя к Москве измотанными и обескровленными, взять ее так и не смогли.

Вместо заключения

Идея Риббентропа выставить Советский Союз виновником начала Второй мировой войны была подхвачена Западом вскоре после окончания войны. Особенно громко такие речи звучали из уст политиков, проводивших в 1930-е годы политику «умиротворения агрессора», а после войны предоставивших крышу и работу по специальности многим нацистским преступникам. Началась «холодная война», ведя которую Запад ни в чем себе не отказывал.

Сегодня человечество стоит на пороге третьей мировой войны. Если виновницей первых двух была Германия, то теперь миссию разжечь пожар войны взяли на себя США.

Десять лет назад великий русский мыслитель, фронтовик и патриот своей Родины Александр Зиновьев писал: «США пошли по стопам гитлеровской Германии - такова сущность произошедшего перелома в мире. Сложилась и идеология глобальных агрессоров, сопоставимая с расовой идеологией фашизма и нацизма, - идеология превосходства людей западных стран над прочими народами. Последние считаются недочеловеками».

Руками своих приспешников Вашингтон уничтожает «недочеловеков» в Ливии, Сирии и на Украине и готов делать это и в других местах – например, в России.

Если в 1930-е годы пособниками нацистов были Великобритания, Франция, Италия, Польша и Венгрия, то сегодня в пособниках США ходит весь ЕС, политика которого труслива и безответственна.

Как и в 1930-е годы, чтобы нарисовать нужную агрессору картину происходящего на планете, его пропагандисты и их последователи в странах-сателлитах бьют рекорды лжи и подлости. Развязав братоубийственную войну на Украине, они обвиняет Россию в фашизме.

75 лет назад предлогом для начала войны стала Глейвицкая провокация нацистов. В наши дни американцы поставили производство провокаций на поток. Провалы и разоблачения их не смущают.

Судя по всему, в Вашингтоне уверены в том, что рано или поздно удача им улыбнется, и искомый предлог будет найден, раскручен и скормлен «мировому сообществу». А цена, которую заплатит за вселенскую авантюру США человечество, интересует «прорабов» Третьей мировой не больше, чем она «волновала» нацистов, развязавших вторую «всемирную бойню».