Экономические преступления стали настоящим бичом современности. Казалось бы, усиление этой тенденции должно выдвигать на первый план совместные и глобальные по своему масштабу усилия по борьбе с этим явлением.

Однако мировая практика свидетельствует о крайне противоречивом подходе, который сильные мира сего исповедуют в отношении данной проблемы, — о расхождении слова и дела, о явной асимметрии в изобличении этого зла (по принципу: в чужом глазу соломинку видим, а в своем — бревна не замечаем).

Да и сама трактовка данного феномена продолжает оставаться (есть основания полагать, что вполне намеренно) крайне расплывчатой, позволяющей оставлять формально ненаказуемыми многие экономические деяния, де-факто являющиеся преступными по своему содержанию.

Стертая грань

В октябре в Москве прошел первый международный форум «Антиконтрафакт», на котором представители бизнеса, Минпромторга и МВД, насколько это возможно, сообща пытались разобраться, как остановить лавину подделок — от DVD-дисков до лекарств, в буквальном смысле накрывшую собой Россию. Проблема эта, как и многие другие, уже давно перезрела.

Из России изначально пытались всеми силами сделать и сделали помойку для сбыта контрафакта и всевозможных залежалых и некачественных товаров, от которых цивилизованные народы воротят нос. Правительство, к примеру, той же Турции, недавно осуществившей, по сути, пиратский акт по изъятию российской продукции двойного назначения, предназначавшейся Сирии и не запрещенной никакими международными документами, закрывает глаза на целую индустрию контрафакта, работающую на ее территории и поставляющую свои изделия главным образом в нашу страну. Практически легально здесь производится все — от ювелирных изделий из низкопробного золота или вообще без такового и до продуктов питания, элитного алкоголя, всевозможных «дорогих» меховых изделий и аксессуаров. Причем клейма и брендовые лейблы на указанные подделки поставят любые, как российские (например, ведущих отечественных ювелирных заводов), так и мировые (Gucci, Prada, Trussardi, Nina Ricci, Cavalli, Chanel, Wrangler – пожалуйста). Недалеко ушли в этом отношении и другие страны.

Но контрафакт и теневой рынок — это лишь часть проблемы. Причем не самая большая и не самая главная. Проблемы, суть которой заключается в постепенном и незаметном большинству обывателей стирании граней между преследуемой по закону экономической преступной деятельностью и латентной (но преступной по самой сути) деятельностью корпораций, финансовых империй, людей, обличенных богатством и властью, чьи деяния несут государствам и народам не меньший, а больший вред, но к ответу за это не привлекаются.

Восторжествовавший неолиберализм, а затем вызванный им кризис превратили пропагандируемый и всеми средствами превозносимый рынок на деле лишь в косвенный ориентир, разрегулировав и придав экономическим процессам стихийный характер, в значительной мере девальвировав этические нормы ведения бизнеса. Погоня за прибылью, борьба за успех и просто за выживание отодвинули на второй план все остальное. И законы, и мораль. Ситуация с выраженной и завуалированной экономической преступной деятельностью обострилась по всему миру. Так, например, по оценкам Национального центра исследований мошенничества США, если в 1970 году экономические преступления обошлись стране в 5 млрд долларов, в 1980 году — 20 млрд, в 1990 году —100 млрд, то сегодня только прямые убытки от действий корпоративных преступников обходятся в 200 млрд долларов в год (оценка профессора Стива Альбрехта из Университета Бригама Янга). Во Франции общий ущерб от экономических преступлений еще в конце прошлого тысячелетия вдвое превзошел совокупный бюджет МВД, юстиции и здравоохранения.

И это лишь некоторые потери, являющиеся результатом проводимой либеральной экономической политики. Ибо существует гипотеза, согласно которой уровень преступности растет, если повышается возможность совершения преступлений. Вспомним хотя бы наши лихие девяностые. Но признавать этого, как и истинных причин возникновения кризиса, никто не спешит. Чего не скажешь об обвинениях в адрес России во всевозможных грехах и нарушениях — от деловой коррупции, хакерства, неравенства перед законом, несоблюдения правил ВТО и до промышленного шпионажа в развитых странах. Очередные новости на эти темы нам октябрь тоже принес.

Возникает резонный вопрос: а судьи кто? Почему собственная преступная экономическая зараза упорно не хочет признаваться, а тем более выдвигаться в качестве предмета для дискуссии? А поговорить как раз есть о чем.

Паразитизм «праздного класса»

«Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости». Эти слова Аристотеля, если можно так выразиться, и сегодня живее всех живых. В современных условиях господства неолиберальных принципов и ценностей они звучат актуально как никогда. Поскольку то, что американский экономист и основоположник институционального направления в политической экономии Торстейн Веблен называл «хищнической фазой» человеческого развития, приобретя лощеный, «цивилизованный» вид, в плане результативности своей разрушительной и вредоносной деятельности стало гораздо более эффективным. Главные герои этой деятельности отнюдь не громилы и кровавые маньяки с бензопилами, а вполне респектабельные и уважаемые в построенном ими мире люди. В основе этого мира лежит трансформированная модель капитализма, главным движущим фактором которой в отличие от старого производственного капитализма является не товарность, а прибыльность.

То есть прибыль любой ценой, независимо от того, что несет увеличение этой прибыльности государству, остальным членам общества, окружающей среде, будущему. Это первое.

Второе. Всем многообразием самых современных и качественных товаров и услуг сможет в полной мере пользоваться и владеть, как, собственно, и наслаждаться всеми благами жизни, на которые способен прогресс текущего момента, только та часть общества, которая в состоянии генерировать эту прибыль. Не производить что-то, а именно генерировать прибыль. Одно, конечно, другому не мешает, но производство при этом осуществляется в целях прибыли, а не потребления. Отсюда все глобальные изменения свойств и качества товаров и услуг, которые мы наблюдаем в последние десятилетия. Генно-модифицированные сельхозпродукты, изделия пищевой промышленности, больше напоминающие нетленные мумии и «живую воду», товары массового спроса, напротив, преднамеренно рассчитанные на минимальные сроки использования, кредитные финансовые инструменты, изначально и опять же преднамеренно лишенные гарантированной материальной опорной основы, — все это придумано не просто так, а для того, чтобы за счет одурачиваемого массового потребителя избранная группа генераторов прибыли получала ее в геометрической прогрессии, независимо ни от чего. Никакой кризис им в этом не помеха. «Доходы простых американцев снизились на 8%. Те, кто был бедным, стали беднее, а те, кто был богатым, — богаче», — утверждает известный американский блогер, специализирующийся на финансах, Чарльз Хью Смит.

Большинство данных манипуляций формально нельзя отнести к разряду преступных деяний (во многих случаях непонятно, возможно ли считать отдельные действия корпораций или их руководителей нарушением закона, поскольку грань между подпадающими и не подпадающими под действия определенных законов деяниями благодаря усилиям сильных мира сего становится все более размытой), хотя их вред несравним ни с какими явными действиями преследуемых по закону криминальных экспроприаторов. «Привилегированные» бизнес-преступники причиняют огромный материальный, финансовый ущерб и физический вред, несравнимый с ущербом других видов преступности», — пишет в своей работе под названием «О криминализации экономических преступлений предпринимателей» лауреат Госпремии РФ доктор юридических наук, профессор В.В. Лунев. Американские криминологи Нил Шовер и Эндрю Хохстетлер в свою очередь отмечают, что правительство не собирает об этих преступлениях системную информацию. Она не публикуется и не анализируется. Но именно эти пороки «вылезли» во время кризиса 2008–2009 годов. Авторы в связи с этим пишут: «Принимая законы, касающиеся наказаний за кражу со взломом или грабеж, никто не консультируется с будущими взломщиками и грабителями. Совсем иное дело — более привилегированные преступники. Они и их представители играют активную роль в разработке законов и полномочий контрольных органов, ограничивающих их деятельность. Делая денежные пожертвования и используя социальные контакты, они добиваются доступа к законодателям, привлекая тем самым серьезное внимание к своей точке зрения».

За пределами досягаемости закона

Во многом благодаря этой «точке зрения» в США (как собственно и в других государствах — столпах неолиберальной экономики) до сих пор не существует общепринятой классификации корпоративных преступлений. Национальный центр исследований мошенничества пришел к выводу, что примерно одна из каждых трех семей в США стала жертвой «беловоротничковых преступников» (термин был введен в оборот криминологом Э. Сазерлендом, основное внимание концепции которого акцентировано на то новое обстоятельство, что субъектами наиболее опасных экономических преступлений являются лица, занимающие высокое социальное положение в сфере бизнеса и совершающие преступления в процессе профессиональной деятельности в интересах юридических лиц и собственных интересах) за последние несколько лет, но только около 40% пострадавших сообщают о преступлении в полицию. Большинство жертв не обращаются в правоохранительные органы, поскольку даже не подозревают, что их обманули. Более того, даже те жители США, кто подозревает, что является свидетелем или жертвой подобных преступлений, не уверены в том, что подобная деятельность действительно является противозаконной. А если все-таки поймали, изобличили и осудили?

В этом случае, согласно отчету Государственной комиссии по анализу обвинительных приговоров США, среднестатистический мошенник может быть приговорен к лишению свободы на срок до 18 месяцев — при этом обычно отсиживает год. Растратчику грозит 9,9 месяца, реально он проводит в заключении 5,5 месяца.

Для взяточников эта пропорция равна 16,2 и 12, для виновных в неуплате налогов — 16,6 и 12, для нарушителей антимонопольного законодательства — 12,7 и 6,5, для виновных в отмывании денег — 46,3 и 33, для нарушителей природоохранного законодательства — 14,5 и 9,5. Для сравнения: уличный грабитель рискует угодить за решетку на 110 месяцев, а реально проводит там 77.

А если не среднестатистический? Такой, например, как осужденный на 150 лет тюрьмы по обвинению в мошенничестве на сумму 65 млрд долларов бывший председатель совета директоров биржи Nasdaq и строитель великой американской пирамиды, просуществовавшей по меньшей мере 20 лет, Бернард Мэдофф? Что ж, из этого события «процесса Промпартии» тоже делать не стали, хотя все основания для этого были.

В феврале прошлого года Бернард Мэдофф в интервью The New York Times заявил, что многие банки и хедж-фонды «должны были знать» о строительстве «пирамиды Мэдоффа» и оказались фактически замешаны в его тщательно продуманном мошенничестве. Мэдофф, которому теперь, похоже, нечего терять, прямо указал на «преднамеренную слепоту» банков и их отказ исследовать несоответствия между его данными и другой информацией, доступной им. Но участники скандала, как и в случае с кризисом, оказались, видимо, слишком крупными и значительными, чтобы подвергнуться заслуженному наказанию.

«В четверг (9 августа 2012. — В.Б.) министерство юстиции сообщило об отказе преследовать Goldman Sachs, а также кого-либо из сотрудников компании за возможные финансовые махинации. Эта новость должна вызвать недовольство как левых, так и правых политических сил, выявивших неудобный факт о министерстве юстиции под предводительством Эрика Холдера: несмотря на обещание администрации Барака Обамы в свете финансового кризиса очистить Уолл-стрит, не было ни одного случая уголовного преследования федеральными властями топ-менеджмента элитных финансовых институтов», — пишет в статье под характерным названием «Почему Goldman Sachs и другие «титаны» с Уолл-стрит не понесли наказания?» в The Daily Beast президент Института подотчетности правительства (Government Accountability Institute) Петер Швейзер. В чем же причина, вопрошает он в своей статье. И сам же отвечает: «Возьмем, к примеру, Goldman Sachs.

Сообщению об отказе в преследовании вряд ли стоит удивляться. В 2008 году сотрудники Goldman Sachs были активными спонсорами выборной компании Обамы, пожертвовав в общей сумме 1 013 091 доллар. Goldman Sachs является одним из клиентов бывшей юридической компании Эрика Холдера Covington & Burling.

Кроме того, в апреле 2011 года, когда постоянный комитет сената по расследованиям предоставил крайне резкий отчет о подозрительных ипотечных контрактах Abacus, проводимых Goldman Sachs, некоторые из представителей руководства компании, а также их семьи резко увеличили финансирование политической кампании Обамы. Единоразовые пожертвования достигали сумм 35 800 долларов. Однако минюст не был безразличен к финансовым нарушениям. Просто в круг интересов «целевой группы по борьбе с финансовыми махинациями» министерства попали личности на удивление малого масштаба по сравнению с титанами Уолл-стрит, которых обещала призвать к ответу администрация Обамы».

Кто нам запрещает «ковыряться в носу»

На фоне всего этого очень странно выглядят постоянные заявления и упоминания в западной прессе о «ситуации в России». Об ангажированности российской правоохранительной и судебной системы, неравенстве всех перед законом, «мафиозности» и «неприкасаемости» ее крупных корпораций, их «близости к Кремлю», «ужасах ведения бизнеса в этой стране» и других страшилках. Например, таких, как пресловутая коррупция, общий ущерб от которой на планете составляет более 7% мирового ВВП. О ее масштабах в России так любят порассуждать на Западе и так не любят замечать у себя.

Между тем только в одном штате Иллинойс четыре из шести последних губернаторов сидели или сидят в тюрьме по обвинениям в коррупции. Ну и что? Подумаешь, один штат — это не показатель. Да, но именно оттуда взошел на вашингтонский олимп успешный иллинойсский политик Барак Обама. И пытавшийся в 2008 году продать его освободившееся в связи с избранием президентом место в сенате губернатор Благоевич мог быть частью одной системы, называемой иногда «чикагская машина» Демократической партии. Республиканцы тоже не лыком шиты. Одного из ярких кандидатов от этой партии в нынешней президентской гонке Ньюта Гингрича журналисты обвинили (2012 год) в получении денег от крупных корпораций за услуги по лоббированию их интересов. Гингрич мог официально зарегистрироваться в качестве лоббиста, но не сделал этого. Среди его клиентов, в частности, упоминаются одно из крупнейших ипотечных агентств США Freddie Mac и Ассоциация фармацевтических компаний США (Pharmaceutical Research and Manufacturers of America).

Гингрич лично убеждал членов конгресса голосовать за выгодные компаниям решения.

Несмотря на то что респектабельные американские эксперты, политики и экономисты не любят распространяться на эти темы, деловая коррупция в США набирает обороты. По данным ФБР, только с 2003 по 2009 год она увеличилась на 60%. Кризис дал резкий всплеск росту такого рода преступлений. Только за два первых кризисных года по обвинению в этом виде преступлений было осуждено более 1600 правительственных служащих США.

Речь идет о представителях федеральных учреждений, органов власти в штатах, полицейских. Но это, как и в случае с корпоративной преступностью, лишь незначительная вершина айсберга. В государстве — лучшем друге США, которое никогда публично не критикуется за коррупцию, — Израиле на самом деле ситуация с ней также далека от идеальной. Выступая в августе 2007 года на заседании кнессета, ответственный за государственные расходы в Минфине Ярон Злиха сделал следующее заявление: «Ущерб, который израильская экономика терпит от коррупции в государственных структурах, стремительно растет. Сейчас его уже можно сравнить с нашими расходами на оборону». По мнению экспертов, знакомых с истинным положением дел в стране, куда отбыли господа Гусинский, Невзлин и другие некогда очень ценные российские кадры, за последние годы там мало что изменилось.

Потеребим «старушку»

В ЕС ежегодный ущерб от коррупции оценивается в 150 млрд долларов. Международная неправительственная организация Transparency International, опубликовавшая летом нынешнего года эти цифры, предупредила о слишком тесных отношениях между бизнесом и правительствами в «старушке» Европе. Существующие связи между бизнесом и правительством стимулируют коррупцию и подрывают экономическую стабильность, говорится в отчете Transparency International. В конце прошлого года опрос Eurobarometer показал, что 74% европейских респондентов считают коррупцию серьезной проблемой для своих стран.

Вот что сказал, например, в интервью чешскому изданию Mlada fronta DNES владелец группы PPF и, согласно многим рейтингам, самый богатый человек Чешской Республики Петр Келлнер: «Я рад, что в настоящее время средствам массовой информации в Чехии удается вскрывать резонансные случаи коррупции, а то у меня иной раз складывалось впечатление, что наступил полный беспредел. Помните, как мы восемь лет тому назад говорили о коррупции в России? Сегодня, я думаю, в Чехии ситуация еще хуже…» Хуже, чем в России? Это достаточно круто, удивляются интервьюеры Роберт Часенски и Иржи Штицки. «Сравнивая ситуацию у нас в стране и в России — а там у нас достаточно серьезный бизнес, — к сожалению, прихожу к выводу, что ситуация в Чехии хуже», — говорит Петр Келлнер.

Но все эти цифры и оценки не меняют общей картины и подходов к проблеме. «Мы, жители Запада, по-прежнему склонны рассматривать Восток исходя из удобной идеи о том, что есть «мы», а есть «они». Моральное превосходство Запада считается само собой разумеющимся. В России — коррупция, хищения, бегство капитала, у нас — только пережитки кумовства, горстка биржевых аферистов и уклонение от налогов», — пишет в статье «Мы слишком терпимы к коррупции на Западе» профессор Центра международных отношений Школы дополнительного и профессионального образования Нью-Йоркского университета Марк Галеотти.

Статью публикует Chatham House (официальное название Royal Institute of International Affairs, Королевский институт международных отношений) — наиболее значимый британский и один из важнейших «мозговых центров» в мире, изучающих международные отношения.

На том же уровне, что и мировая коррупция (7–8% от ВВП), в европейских странах находится объем теневой экономики, в денежном выражении превышающий 2 трлн евро. В отдельных странах он достигает 30%. Целый ряд этих государств является базами как для производства контрафактной продукции, идущей в Россию, так и для отмывания денег, полученных в результате реализации данных черных и серых схем, а также коррупционных сделок. Так, по данным федеральных ведомств Германии по уголовным делам и по надзору за финансовым сектором, ФРГ пользуется все большей популярностью у отмывателей капиталов. «Поток нелегальных денег, прибывающих в Германию, особенно силен из Италии», — цитирует Reuters Фридриха Шнайдера, эксперта из Университета Линца, изучавшего данную проблему. То, что итальянская мафия активно инвестирует и занимает внушительные позиции в легальной экономике своей страны, — давно ни для кого не секрет. А Германия, в свою очередь, как страна-экспортер, расположенная в центре Европы и обладающая развитой финансовой инфраструктурой, очень удобна для такого рода торгово-финансовых операций. Активно идут сюда капиталы подобного рода и из упоминавшейся уже Турции, чья диаспора в ФРГ весьма велика, Польши, стран Балтии, Албании, бывших республик СССР и других.

Да что там Германия. «Банк Barclays признал, что он манипулировал Лондонской межбанковской ставкой предложения (Libor), но вряд ли этим занимался только он. И он хотя бы не закрывал глаза на отмывание криминальных денег. В июле HSBC (один из крупнейших финансовых конгломератов в мире; согласно рейтингу журнала Forbes 2011 года является крупнейшей по капитализации компанией в Европе и второй в мире, штабквартира — в Лондоне. — В.Б.) был оштрафован после того, как признался комитету сената США в том, что он отмыл миллиарды наркодолларов. И это не единичный случай», — сокрушается профессор Галеотти.

Деньги в Европе не только отмываются, но и активно укрываются. И здесь явный лидер — Швейцария. Так, согласно оценкам немецкой консалтинговой компании Zeb, Rolfes, Schierenbeck Associates, на сегодняшний день европейцы скрывают в Швейцарии от налогообложения порядка 800 млрд швейцарских франков, или 657 млрд евро. По подсчетам независимых аналитиков, на счетах ЕС размещено около 65–70% и российских денег, выведенных за рубеж. А это порядка 220–230 млрд долларов.

Помимо того, что эти огромные деньги спрятаны от налогов, значительная их часть еще и приобретена неправомерно или преступно. Но европейских банкиров, как и политиков, это не то что не беспокоит, а, похоже, напротив, бодрит. Ведь, с одной стороны, эти деньги — реальный материальный актив, а с другой — политэкономический инструмент, который всегда можно использовать в качестве рычага давления на представителей российской элиты в экономических и политических вопросах с целью достижения собственных стратегических целей. Данное положение вещей является одним из мощнейших стимуляторов всех, с таким наслаждением обличаемых западным демократическим сообществом российских пороков и недостатков — от коррупции до серого и черного бизнеса.

Нашли кого ставить в пример…

Некоторые весьма уважаемые на Западе эксперты, например, такие как Иэн Бреммер, президент консалтинговой компании Eurasia Group, и Нуриэль Рубини, президент компании Roubini Global Economics, опубликовавшие недавно статью под названием: «Пора подвергнуть остракизму автократическое российское государство», весьма лестно отзываются об Азии, и прежде всего о Китае, прямо противопоставляя его России. «Итак, можем ли мы занести Россию в категорию стран с динамичным формирующимся рынком, если ее правительство не заинтересовано участвовать в работе западных клубов? Ни в коем случае. В Китае коммунистическая партия создала сложную и мощную экономическую систему, которая вывела страну из ужасающей нищеты, превратив ее во вторую экономику в мире», — пишут они. Ну, первый примитивный логический посыл понятен: кто не идет с нами в ногу, тот как минимум дурак и г…о, а как максимум — враг человечества, и его надо немедленно разбомбить, вернув в семью цивилизованных народов. Если же взглянуть на ситуацию более предметно, то возникает резонный вопрос, почему страна, на которую предлагают равняться уважаемые эксперты, является, согласно заявлению еврокомиссара по налогам и таможенным пошлинам Альгирдаса Семеты, поставщиком примерно трех четвертей контрафактных товаров, выявленных на границах Европы? Про Россию молчим.

Почему этот пример для подражания, по разным подсчетам, ежегодно ворует софта и другой информации на сумму до 400 млрд долларов, а многие компании в мире становятся жертвами китайских хакерских атак?

Почему американская некоммерческая организация China Labor Watch постоянно трубит о чудовищных нарушениях условий труда на китайских предприятиях ведущих мировых ТНК? Совсем недавно американцы заявили, что рабочие в адских условиях собирают устройства Samsung на шести собственных заводах компании в КНР и еще на двух, принадлежащих партнерам корейцев. Смены здесь достигают 11–12 часов, зарплата платится нерегулярно, более 100 часов в месяц работники трудятся бесплатно. У китайцев нет возможности пожаловаться на действия работодателей, утверждают в China Labor Watch. Эксперты организации отмечают, что не только Samsung, но и ряд других компаний высокотехнологичного сектора нарушают права трудящихся в КНР. Раньше за такую же практику осудили Apple. На очереди HP, Dell и Microsoft.

Наконец, почему ничего не говорится о масштабах коррупции в этой, передовыми способами расстреливающей своих мздоимцев стране? Например, о том, что, как следует из прошлогоднего доклада Народного банка Китая, с 1990-х по 2008 год из КНР бежало от 16 до 18 тыс. должностных лиц, прихвативших с собой гигантские суммы полученных незаконным путем денег. Всего же, согласно данным американской организацией Global Financial Integrity, только за последнее десятилетие Китай лишился трех с лишним триллионов долларов, которые различными путями были выведены за рубеж. В Поднебесной, разумеется, публично по этой проблеме никто не высказывается. Перевалочным пунктом в этих схемах чаще других фигурирует Гонконг. Ну а затем офшорный рай, и те же страны свободного мира — строгие блюстители и критики всяческих мировых нехорошестей. Так не любящие признавать, что многим из этих нехорошестей мир, и мы в том числе, обязаны именно им. Ну а если так, то и реакция ответная должна быть соответствующей. Разве нет?