Украина: треугольник межцивилизационных противостояний

_________________

  


Олесь Бузина


Выступление на IX Международных Лихачевских научных чтениях в Санкт-Петербурге 15 мая 2009 года.


 

Тема наших научных чтений — «Диалог культур и партнерство цивилизаций». Но я хотел бы обратить внимание на тот аспект диалога, который часто забывают, когда мы говорим о культуре. Диалог может вестись не просто на повышенных тонах, но с саблей в руке и состоять в обмене угрозами и воинскими кличами.

При слове «культура» нам чаще всего представляется университет, профессор с чеховской бородкой, писатель, выводящий буквы гусиным пером на листе бумаги, или режиссер, репетирующий новую пьесу. Но это только высшая точка культурного процесса. В толще этой пирамиды кипят страсти, совершаются преступления и течет настоящая, а не бутафорская кровь.

Перед тем, как сесть за письменный стол, писатель мог быть мобилизованным доктором, чудом избежавшим расстрела, как это случилось с киевлянином Михаилом Булгаковым. А известный режиссер — военнослужащим петлюровской армии. Такой факт был, к примеру, в биографии Александра Довженко, что не афишировалось в советскую эпоху. Кстати, если бы оба эти деятеля культуры (и оба уроженцы Украины) встретились в 1919 году на поле боя, то были бы вынуждены непременно убить друг друга, так как находились в противоборствующих политических лагерях, выяснявших взаимоотношения силой оружия.

В этом смысле Украина является уникальной страной. Уникальность ее состоит не в тех политических мифах об украинцах как потомках Трипольской цивилизации или Киевской Руси как исключительно «древнеукраинском государстве», которые настойчиво внедряет в массовое сознание нынешняя киевская власть. Это, в конце концов, всего лишь запоздалый почти на сто лет местный вариант общеевропейского националистического мифотворчества, противостоявшего великим имперским мифам Австрии, Германии и России.

Уникальность Украины заключается в другом. В том, что эта страна возникла на стыке трех цивилизаций — русской православной, западноевропейской католической и восточной мусульманской. И в том, что как военные репортеры с поля боя, так и деятели культуры приносили и приносят с этой территории межцивилизационных битв шедевры, обогащающие мировую культуру. Гоголевский «Тарас Бульба», изданный в Петербурге в 1835 году, и роман «Огнем и мечом» польского писателя Генрика Сенкевича, вышедший впервые в варшавской газете «Слово» в 1882-м, оба являются только культурной фиксацией этого противостояния. Характерно, что снятые недавно по этим произведениям фильмы вновь вызвали идеологический конфликт в Украине. Прорусский лагерь украинских критиков воспринимает фильм польского режиссера Ежи Гофмана как проявление западной пропаганды. В противовес ему «Тарасу Бульбе» Владимира Бортко пытаются навесить ярлык российского пропагандистского «треш-фильма».

Сами же украинцы, потерпев поражение в создании собственного монументального кино, примером чего явился полный провал «Мазепы» Юрия Ильенко, сняли вполне конвертируемый сериал на восточную тему — об украинке, попавшей н турецкий плен и ставшей султаншей. Это сериал — «Роксолана» — о сексуальном контакте православной и мусульманской цивилизаций — был почти одновременно закуплен и в России, и в Турции.

Если вы откроете современные украинские учебники, изданные после 1991 года, то обнаружите там множество фантастических историй. О стране с придуманным задним числом названием Киевская Русь. О «государстве» Украина, якобы потерявшем после Переяславской рады независимость. И о русском царе Александре II, будто бы запретившем «українську мову».

Но вы не найдете там внятного ответа на вопрос, когда и почему появилась Украина? Между тем, давно пора его задать. Ведь страна есть, а биографии достоверной у нее не имеется. Только легенда — как у разведчика-нелегала.

Начнем с самого старого мифа, гласящего, что Украина — единственная наследница Киевской Руси. Профессиональные историки знают, что термин Киевская Русь — абсолютно книжный. Такой же условный, как Византия. Он утвердился только в начале XIX века после Карамзина. По словам нынешнего киевского историка Алексея Толочко, «государство под названием Киевская Русь на самом деле никогда не существовало. Современники называли страну, в которой жили, «Русская земля» или просто «Русь».

Мне тоже кажется, что лучше было бы называть эту распавшуюся в XIII столетии средневековую державу так, как она сама себя именовала. Это было бы корректнее и для науки, и для здравого смысла. Тем более, что истоки ее не в Киеве, а в Ладоге поблизости от нынешнего Петербурга. Там высадились первые десанты этой «руси» — шведских викингов, которых местное финское население называло «руотси».

Теперь давайте возьмем карту современной Украины и наложим ее на карту Руси в период ее высшего расцвета. И окажется, что они пересекаются только узенькой полосочкой! Большая часть древнерусских земель находится ныне на территории России и Белоруссии. А подавляющая часть Украины — это вообще не Русь, а Половецкая земля — Дикое Поле, куда ходил в «степь незнаемую» на кочевников новгород-северский князь из поэмы «Слово о полку Игореве».

Как известно, князь свой поход провалил, а сына с горя женил на дочери хана Кончака, к которому попал в плен. Следовательно, внуки Игоря уже были полуазиатами. Ведь половцы — типичные монголоиды. Достаточно посмотреть на их надгробные изваяния в музее. А некоторые древнерусские города в результате наступления половцев просто запустели. Славяне из них разбегались на север. А высвободившуюся территорию заселяли степняки. Просто полезно читать летописи. Хотя бы запись «Повести временных лет» о 1159 годе освежить в памяти. Тогда поговорили между собой киевский князь Изяслав и черниговский — Святослав. Святослав на упрек собрата в жадности ответил, что он — человек смирный и готов удовлетвориться всего лишь Черниговом с семью другими городками, да и то пустыми — по его словам, «живут в них псари да половцы».

Может, он слегка и преувеличивал по извечной русской привычке драматизировать. Но из его слов следует, что половцы активно переселялись на пограничье Руси. С княжескими псарями им как-то нужно было общаться. Значит, осваивали местный славянский диалект, переходили потихоньку в христианство. Как раз благодаря половцам будущие украинские красавицы и обзавелись воспетыми в песнях «карими очами и черными бровями», сохранив исконное белое личико.

Среди населения Древней Руси процент блондинов — типичных европеоидов — был намного выше, чем среди современных украинцев. Сейчас об этом в шутку говорят: «Татарин погулял». Но дело не только в татарине. Процесс смешения с монголоидными степняками начался задолго до монголо-татарского нашествия. Можно с уверенностью сказать: значительная часть нынешних украинцев — это результат славяно-тюркского смешения.

Даже кобза — музыкальный инструмент якобы типично украинский — имеет половецкое происхождение. Он назывался по-тюркски «кобыз». Его прототипы десятками попадаются в захоронениях кочевников домонгольской эпохи в южной Украине. Бренькали на них свои думы половцы за 500 лет до украинских кобзарей.

На западе, начиная со времен киевских князей, наступление на Русь вела католическая Европа. В конце концов, это вылилось в возникновение особого греко-католического региона нынешней Украины — Галиции — православного по обряду и католического по догматам и сути. Это сейчас Львов — «колыбель национализма» и «украинский Пьемонт». А еще в XVI веке он был последней твердыней православия на землях Западной Руси и оплотом русского духа. Когда в 1596 году после Брестской унии изменившие вере православные епископы почти в полном составе перекинулись к римскому папе, единственными, кто остался верен православию, были Львовская и Перемышльская епархии.

Греко-католиками русские львовяне стали только в конце XVII столетия, уже после Хмельнитчины, когда епископ Иосиф Шумлянский, бывший польский кавалерист, пробравшийся к вершинам церковной иерархии, по желанию польских властей тайком от своей паствы перешел в униатство.

Почти до самой Первой мировой войны большинство галичан даже не подозревали, что являются «украинцами». Как и во времена Древней Руси, местное население называлось «русинами» и считало себя частью русского народа, оторванного от единого целого. Сыном русина именовал себя даже Иван Франко, которого ныне считают классиком украинской литературы. В 1904 году по заказу редакции Энциклопедического словаря Брокгауза Эфрона он написал для этого многотомного издания статью «Южнорусская литература» — о том, что сегодня мы задним числом называем литературой украинской. Франко знал русский язык, хоть и жил во Львове, как знали его многие образованные львовяне. Писать по-русски ему понравилось. Тем более, что он получил солидный гонорар. В одном из писем петербургскому профессору Венгерову, входившему в редакцию Брокгауза и Эфрона, Франко спрашивал, нельзя ли ему еще что-то написать на русском языке для петербургских изданий?

Чтобы окончательно отбить историческую память у населения Галиции, правительство Австро-Венгрии, получившее эту провинцию в конце XVIII века после очередного раздела Речи Посполитой, решило гнуть особую линию. Австрийцы популярно объяснили русинам, что они должны либо объявить себя особой национальностью, либо готовиться к крупным неприятностям. Что это за неприятности, стало окончательно ясно, когда началась Первая мировая война. Тех из галичан, кто упорно твердил, что он — русский, правительство Франца-Иосифа отправляло в концлагерь Талергоф на перевоспитание. Тем не менее, многие галичане остались москвофилами, а в промежутке между Первой и Второй мировыми войнами во Львове вышло несколько выпусков «Талергофского альманаха», где собраны воспоминания узников этого концлагеря, созданного задолго до Майданека и Заксенхаузена.

Перевоспитывать австрийцы пытались и уроженцев той части Украины, что входила в Российскую империю, — служивших в царской армии и попадавших в плен. Но процесс «украинизации» малороссов шел туго. Даже начальник австрийской разведки Макс Ронге был вынужден признать в мемуарах: «Были, правда, и такие русские украинцы, которые мечтали об освобождении и присоединении к центральным державам, но это были единицы, не имевшие никакого влияния на общую массу. Среди пленных украинской национальности их пропаганда не могла добиться успеха. Эти пленные интересовались социалистическими идеалами, но ни в коей мере не национальными».

Привить национальные идеалы украинцам удалось только советской власти, присоединившей к УССР индустриальный Донбасс, Новороссию и Крым и проводившей в 20-х г.г. жесткую политику украинизации. Мнение тех, кто хотел бы оставаться частью триединого русского народа при этом, естественно, не учитывалось. Более того, грозило им репрессиями. Ведь концепция триединости русских являлась основой идеологии белой армии, проигравшей в гражданской войне.

В самом слове «Украина» заключен этот изменчивый характер страны — дух пограничного состояния, двуязычия, двоеверия и «многовекторности», которая при предыдущем президенте Леониде Кучме считалась основой дипломатии официального Киева. Тем не менее, именно эту двойственность и «окраинность» официозный Киев всегда пытался отрицать.

Взять того же Кучму. Сколько сил потратил человек, доказывая, что «Украина — не Россия». Даже целую книжку издал под своим именем. И это при том, что сам с трудом два слова мог связать на украинском языке.

Особенно не нравилось Леониду Даниловичу, что Украина — это этимологически «окраина». Очень уж хотелось ему в самом центре жить. Космического размаха был человек — как ни как бывший директор ракетостроительного предприятия. Забери его начальство в советские времена в Москву, не было бы никакого украинского президента. Был бы пенсионер всесоюзного значения.

Между тем, западноевропейские путешественники чуть ли не в один голос твердили: Украина — именно пограничье. «Страна эта называется Украиной, то есть пограничьем», — писал венецианский посол к Богдану Хмельницкому Альберто Вимина. «Страна, где обитают казаки, называется Украиной, что означает «окраина», — вторил его современник француз Пьер Шевалье, написавший «Историю войны казаков против Польши». А Вольтер в «Истории Карла XII» дал несколько гротескную, но, по сути, верную картину этой территории и ее политической системы: «Это земля запорожцев — самого странного народа на свете. Это шайка русских, поляков и татар, исповедывающих нечто вроде христианства и занимающихся разбойничеством»...

Украина так бы осталась таким же трудноуловимым в истории понятием, как и сербская Краина, если бы не победоносные войны Екатерины II, покончившей с Крымским ханством и королевской Польшей. А ведь то же Крымское ханство не ограничивалось только территорией полуострова. В него входили еще и обширные степи, занимавшие место нынешних Одесской, Херсонской, Николаевской, Донецкой и половины Харьковской областей! Хочется это кому-то или нет, а матерью нынешней Украины была проклинаемая сегодня в Киеве Российская империя. В ее разросшемся в XVIII-XIX веках степном брюхе она и вызрела, чтобы выскочить на свет усатым петлюровцем со шлыком на знаменитой булгаковской печке в «Белой гвардии».

Когда сегодня я проезжаю по Крыму и вижу поднимающиеся в татарских селах минареты, я воспринимаю это как дыхание мусульманского юга. Когда во Львове попадаешь в греко-католический собор св. Юра на высоком холме, то ощущаешь его как зримый знак нависшей над Украиной длани Запада. А когда в Киеве проходишь через ворота Лавры, то снова возвращаешься на Святую Русь.

Три этих вектора по-прежнему определяют настоящее и будущее Украины и ее культуры, — страны, где сошлись в конфликте три цивилизации.

Это на вершинах цивилизаций возможно их мирное взаимопроникновение. Российскому философу и дипломату Константину Леонтьеву турки представлялись очень симпатичными милыми людьми именно потому, что его контакт с Турцией происходил на верхних этажах системы. Он имел дело с окультуренными образованными турками — такими же дипломатами, как он, а не башибузуками.

В украинском же народном творчестве символом такого «культурного» контакта стала дума о казаке Байде, повешенном в Стамбуле на крюк, но отказавшемся изменить православной вере. Тут контакт обернулся не интеллектуальной беседой, а кровавой трагедией.

Русский император Александр I и его брат великий князь Константин могли быть полонофилами, так как другом юности первого из них был князь Адам Чарторыжский, а второй женился на польской барышне. Однако, последствием полонофильской политики августейших братьев, даровавших Польше конституцию в то время, когда остальная Российская империя ее не имела, стало варшавское восстание. Подавлять его пришлось украинцу фельдмаршалу Паскевичу, воспринимавшему поляков не как красивых женщин и симпатичных друзей, а как противников в наполеоновских войнах, с которыми ему пришлось почти десять лет воевать в молодости.

Особенность (не хочу говорить заезженного слова «трагедия») Украины заключается в том, что контакт цивилизаций происходит тут на низовом уровне, и участвуют в нем в основном солдаты, гайдамаки, казаки и прочий лихой народ, который водится на любой пограничной территории. Поэтому в произведениях, вдохновленных этим «заколдованным местом», по выражению Гоголя, так много вурдалаков, Виев и встающих из гробов мертвецов. Территория битв трех цивилизаций может порождать только таких персонажей — гротескных и очень боевых, как всякий образ врага.

Олесь Бузина, 15 мая 2009 года.
(Речь вошла в цикл «Революция на болоте»)

Рейтинг: 
Средняя оценка: 5 (всего голосов: 5).

_______________

______________

реклама 18+

__________________

ПОДДЕРЖКА САЙТА