«Лаврентий Берия 19 века»: почему продолжают очернять графа Аракчеева

---

Что же в действительности свершил в своей жизни тот, кто служил Отечеству, имея в своем гербе девиз: «Без лести предан»? И что в его деятельности вызвало ту жуткую волну ненависти, что преследовала графа еще при жизни и продолжает чернить этот образ столетия спустя после его смерти?

«Возьмите меня в кадеты!»

Обличительное определение, вынесенное мной в заголовок статьи, принадлежит, увы, перу светоча русской поэзии, Александра Пушкина. Взято оно из эпиграммы, которую сей пиит посвятил графу Аракчееву. Матерной, между прочим... Еще более отталкивающий образ графа создал другой классик отечественной литературы, писатель Салтыков-Щедрин, который вывел его в своей «Истории одного города» под именем самого, пожалуй, жуткого из тамошних градоначальников – ужасающего Угрюм-Бурчеева. Впрочем, доставалось графу не только лишь от одной пишущей братии. Историки в один голос клеймили его «реакционером», «тираном», «помешанным на муштре маньяком». Даже термин соответствующий изродили: «Аракчеевщина». Под таковой, понятно, имелась в виду тенденция к «деспотическому произволу» и «насаждению грубой военщины», приписывавшаяся графу еще при жизни и тысячекратно раздутая тогда, когда он уже ни у кого не мог потребовать сатисфакции. Ну, и, конечно же – пресловутые военные поселения, за которые Аракчеева дружным хором предавали анафеме и господа либералы Российской империи, и коммунистические пропагандисты Советского Союза. Да и нынешние их последователи, как правило, совершенно не дают себе труда углубиться в подробности и усомниться в «авторитетных мнениях», продолжая рубить с плеча, рисуя образ этого человека в самых черных красках.

Каким же он бы на самом деле – генерал от артиллерии Алексей Аракчеев, любимец двух императоров, возглавлявший Военное министерство Российской империи во время Отечественной войны 1812 года? Для того, чтобы понять это, необходимо вернуться на без малого четверть тысячелетия назад – к его детству и юности. Род Аракчеевых был, конечно, дворянским. Однако, назвать его не то что богатым, а хотя бы зажиточным, язык не повернулся бы ни у кого. Так уж сложилось, что мужчины этого рода, поколение за поколением, несли ратную службу, а не придворную. Прадед будущего военного министра прошел с боями все кампании Петра І, а дед и вовсе сложил голову на поле брани. Отец, правда, ничем таким не отметился, но служил, причем в элитнейшем Преображенском полку. Впрочем, благ мирских проливавшие за Отечество кровь Аракчеевы так и не стяжали. По некоторым данным, на момент рождения и возмужания Алексея были они владельцами... 20 крестьянских «душ». По дворянским меркам – нищебродами. Неудивительно, что начальное образование он получил у сельского дьячка, а кадетский корпус, поступление в который должно было обойтись в две сотни полновесных рубликов, представлялся Алеше недостижимой мечтой. И, тем не менее, отец отвез его в столицу, где и попытался изыскать необходимые для устройства судьбы своего отпрыска средства. Дошло чуть ли не до выпрашивания милостыни! От славившегося своей благотворительностью Санкт-Петербургского митрополита семейство удостоилось аж трех рублей. Серебряных, правда...

Отчаявшись собрать неподъемную сумму, Аракчеев-старший отправился прямиком к директору Санкт-Петербургского шляхетского артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, Петру Мелиссино. По некоторым утверждениям, Алексей рухнул в ноги блестящего генерала, считавшегося в то время лучшим артиллеристом России, умоляя: «Возьмите меня в кадеты!» Так или иначе, вопрос был решен положительно. И, надо сказать, Мелиссино не пожалел об этом ни разу – юный Аракчеев с самого начала проявил не только недюжинные способности к «военно-математическим наукам», являвшимся, как вы понимаете, для будущих «богов войны» профильными предметами, но также и невероятную совершенно для дворянского отпрыска дисциплину. Уже в 15 он стал сержантом и начал преподавать младшим артиллерию и арифметику, а первый офицерский чин получил в 18 лет. После завершения обучения был оставлен в корпусе на административно-преподавательской работе, а вскоре стал адъютантом все того же Мелиссино. Впрочем, настоящая карьера для поручика Аракчеева началась с того момента, как он был порекомендован никому иному, как наследнику престола, будущему императору Павлу І, который взял молодое дарование в собственное «гатчинское войско». Там Аракчеев со скоростью пушечного ядра «взлетел» от командира артиллерийской роты, имевшей статус чуть ли не «потешной», до коменданта Гатчины и начальника всех «вооруженных сил» Наследника. Далее Павла ждал (пусть и ненадолго) трон, а Аракчеева – многолетнее служение Отчизне на высших военно-административных должностях.

Берия ХІХ века?

Можете считать меня буйнопомешанным, но изучая биографию Аракчеева, я никак не мог отделаться от ощущения некоей похожести его жизнеописания на судьбу Лаврентия Павловича. Точно такая же способность создавать идеальный порядок из хаоса, тащить на себе совершенно неподъемные дела, такое же абсолютное доверие у властителя страны и нежелание употребить это доверие на собственную «шкурную» выгоду. Безжалостность к подчиненным, но прежде всего – к себе самому, абсолютная преданность своей Родине и своему Делу. Такое же злобное шипение за спиной при жизни, и ушат грязи – после смерти... И, кстати, примерно один и тот же род деятельности. Как и Лаврентий Павлович, полтора века спустя, Аракчеев приложил массу сил к созданию и внедрению в русской армии самых современных видов вооружения, организации их производства и освоения войсками. Ну, разве что, с поправкой на свое время, когда самым грозным средством уничтожения были гладкоствольные орудия, а не ракеты и атомная бомба. Тем не менее, именно благодаря Аракчееву, перед самой Отечественной войной русская артиллерия была выведена в самостоятельный род войск, значительно усилена технически, материально, кадрово. Именно им был создан Специальный Артиллерийский комитет. Без всех этих нововведений солоно бы пришлось нашей армии в боях с Наполеоном, заслуженно считавшимся тогда артиллеристом №1 в мире. И, кстати говоря, в 1812 году, не будучи уже военным министром, Аракчеев оставался «на острие событий».

По его собственным словам, «вся война шла через его руки», и, прежде всего, «тайные и собственноручные повеления государя», а также «важнейшие донесения». Судя по всему, в это тяжелейшее время Александр І возложил на Аракчеева еще и руководство разведкой. Нет, все-таки, потрясающая схожесть! Как и Берия, Аракчеев не геройствовал лично на полях сражений. Впрочем, занимался он не только снабжением и обеспечением, как пишут некоторые, но и непосредственно осуществлял руководство боевыми действиями. Именно спланированный им поход русской армии по льду Ботнического залива и появление наших полков на территории враждебной Швеции, привели Россию к блистательной победе в этой войне. Некоторые злопыхатели сегодня пишут, что появление Аракчеева на театре военных действий попросту «совпало» с успехами русского оружия. Ну, да, конечно, совпало... А Императору вот так просто стукнуло в голову снять с собственной груди орден Андрея Первозванного и отправить военному министру в ознаменование этих «совпадений». Не бредили бы уже... От высочайшей монаршей милости Аракчеев, кстати, отказался, считая, что не заслужил таковой! Государь, желая все-таки отметить заслуги графа, отдает войскам приказ оказывать тому почести, приличествующие разве что члену царствующей фамилии. Вообще говоря, выдающаяся скромность Аракчеева, его бессребреничество и честность, доходившие, по мнению многих «шибко умных» современников, до совершенной уже патологии – это тема для совершенно отдельного разговора. Второго такого индивидуума, буквально отбивавшегося от многочисленных пожалований и наград, пожалуй, и не было!

Генералом и графом Аракчеева сделал Павел. Александр, в царствование которого он совершил для страны намного больше, буквально осыпал его градом всевозможных поощрений, вполне, заметим, заслуженных. Однако сам награждаемый так не считает! В 1807 году он отказывается от ордена Святого Владимира, в 1810 – вторично заявляет, что недостоин ордена Андрея Первозванного. В 1814 году Император пытается произвести его в генерал-фельдмаршалы. Куда там! Аракчеев отбрыкивается и от этого. Самый, пожалуй, показательный эпизод вышел с «портретом императорской персоны для ношения оного на шее», между прочим, усыпанном бриллиантами, что твоя булка изюмом. Нечего ржать! Это, если кто не знает, была никакая не безделушка, а серьезнейшая государственная награда. Чтоб удостоиться такой, многие высокородные придворные годами, что называется, на пузах по дворцовому паркету ползали. Нет, портрет Аракчеев принял со всем приличествующим случаю благоговением. Имеется даже его собственное писаное изображение с таковым на шее. Вот только граф предварительно ... выковырял оттуда все до единого бриллианты, которые и вернул Государю: «Это, мол, лишнее. Ваш лик мне ценнее.» После этого совершенно нормальным выглядит тот факт, что Александр, уезжая из столицы, регулярно оставлял Аракчееву «незаполненные бланки» собственных указов с проставленной высочайшей подписью. Нет, вы представляете, как можно развернуться было! Миллионы из казны украсть. Генералиссимусом галактики заделаться. Врагов (коих у графа было хоть отбавляй) навечно в Сибирь упечь! Даже самые большие недоброжелатели Аракчеева сходятся в одном – ни единого такого указа к своей личной выгоде он не использовал.

Муштра и фрунт

Увы, так получилось, что в историю граф Алексей Аракчеев вошел не как блестящий и честнейший руководитель, не как один из несомненных отцов победы над Наполеоновской ордой, а как создатель военных поселений. Вот их-то сперва либеральные, а затем и советские историки, с невиданным в других вопросах единодушием в абсолютном большинстве своих трудов, всегда представляли прямо-таки воплощением абсолютного Зла, чуть ли не филиалом ада на земле. Прообразом этих «зловещих образований» некоторые называют имение самого Аракчеева – деревню Грузино в Новгородской области, пожалованную ему в свое время императором Павлом. Уж там-то этот изверг явил миру свое истинное лицо! Снес, злодей, все до единой кривые крестьянские избенки с прогнившими углами и стрехами – да и понастроил вместо них каменные дома, вытянувшиеся вдоль идеально прямых улиц. Кого туда заселил? Да тех же самых крестьян, злодей! Ладно, поставил в центре села собственную усадьбу да храм роскошный. Ну, там пруд еще завел с лебедями – как все нормальные баре. Так он ведь, изувер еще и школу удумал завести для сельских ребятишек! Бесплатную, ага... Да, вдобавок больницу учинил, дохтура всамделишнего из самого Питембурху выписал – и давай лечить все тех же сиволапых мужиков. Опять же, забесплатно. Одним словом, лютовал, аспид, нещадно. Розгами драл, плетьми, а как же! И, главное, ни за что: подумаешь, поехал мужичонка сено барское в город продавать да и пропился там вчистую. Не то что лошаденку с телегой – с себя все снял, аки Адам, голым воротился. А этот сатрап – плетей... Правда, за усердный труд мог простого мужика и рублем щедро одарить. Так то ж работать надо было!

Примерно такие же «зверские» порядки» завел Аракчеев и в начавших основываться с 1817 года военных поселениях. Сразу уточню – вопреки расхожим домыслам, идея их создания принадлежала вовсе не графу, а конкретно и непосредственно Александру І, желавшему таким образом хоть как-то уменьшить непомерные расходы казны на содержание громадной армии. Надо было ее попросту распустить с половины?! Ну-ну... Прежде чем судить и осуждать, давайте-ка вспомним военные реалии того времени. Армия была сугубо профессиональной и отмобилизовать десятки, а то и сотни дивизий в случае разгрома кадровых частей, было попросту невозможно. Даже при наличии в тылах многомиллионного населения. «Мирные» мужички не знали, с какой стороны за ружжо браться, а о пушках уж и речи не было. Солдат служил, напомню, 25 лет, а никакой всеобщей воинской повинности не существовало и близко. Именно боязнь потерять армию заставила Кутузова сдать Москву... И оставлять страну без защиты после ужасающего иноземного нашествия вряд ли было хорошей идеей. Но и кормить всю эту ораву служивых выходило донельзя накладно. Вот и родилась идея создать некий симбиоз в стиле «народ и армия едины». Солдаты живут в новопостроенных деревнях, по тем временам – фешенебельных. Они помогают по хозяйству обеспечивающих их пропитанием мужичкам, и, главное все вместе овладевают военным искусством. Ну, как-то так, в самом общем представлении. При этом следует заметить, во всех таких поселениях были свои госпиталя (с обязательными медосмотрами всех живущих), школы, церкви. Бытовые и социальные условия там были несравненно выше, чем в среднестатистических российских деревнях того времени.

Так что ж было так поперек души поселянам? «Нелюдские условия»? «Изнуряющая муштра»? «Зверства офицеров»? Брехня. Стоит начать знакомиться с историческими источниками, а не с сопливой либеральной писаниной, и выясняется, что «шагистикой» (то бишь, военным обучением) крестьяне занимались раз в неделю, наказаниям подвергались весьма дозировано и, в основном, по делу, а прав имели побольше, чем «обычные» крепостные. Так чего ж они бухались в ножки проезжавшей по тракту Императрице и ревели белугами: «Избавь нас, матушка, от этих поселений!» Позволю себе предположить, ответ тут краток, он кроется всего в одном слове: порядок. Уж его-то Аракчеев требовал всегда и от всех, не делая различий в чинах и званиях. Вместо относительно вольготной жизни поселенцев заставили вдруг жить по правилам – четким, однозначным и одинаковым для всех. Не посидишь на завалинке, не почешешь пузо, «хлебного вина» не хватишь, когда вздумается. Тоска-а-а-а! Драли? Да, драли! А что вы думаете, в других местах Империи крепостных в это время помещики пряниками потчевали и за ручку с ними здоровались? Держи карман шире. А ведь поселенцы были освобождены от рекрутского набора, государственных податей и множества прочих повинностей! Да вдобавок имели «социальный пакет», который прочим их собратьям по сословию и не снился. Найдите данные по обеспеченности российского села медицинской помощью и грамотности в нем по состоянию на начало ХХ века (столетие спустя) – ужаснетесь. Да хоть того же Булгакова перечитайте. Неудивительно, что какое-то время спустя, крестьяне, прикинув что к чему, буквально ломанулись в «поселенцы». Семьями, чуть ли не целыми селами! Сохранился приказ Аракчеева о принятии «в ряды» сразу двух сотен таких добровольцев.

Безусловно, военные поселения не были идеальной моделью устройства общества. Скорее, социальным экспериментом, возможно, и не самым удачным. Однако доподлинно известно другое – сэкономленные таким образом деньги Император планировал употребить ни на что иное, как на выкуп крестьян у помещиков с землей! Фактически, на уничтожение крепостного права, как такового. И Алексей Аракчеев был горячим сторонником избавления России от этого жуткого и гнусного пережитка, в конце концов, угробившего Империю. Вот о чем надо говорить, вспоминая сегодня этого человека! А еще о том, что за всю жизнь он не взял ни единого «подношения», которые ему совали в превеликом множестве. И других за мздоимство карал нещадно. А равно - за небрежение жизнью, здоровьем и бытом солдат. К примеру, сохранился опять-таки его подлинный «наказательный» приказ по одному из военных поселений. За что влетело местному начальству? Да у них часовые в лютый мороз без тулупов на постах стояли, что и привело графа в великое неудовольствие. Изверг и сатрап, однозначно. Да, Аракчеев не был кротким ангелом и нежным созданием. Он был груб, порой жесток. Однако все его действия были при этом направлены на исполнение Долга, на благо Родины – такое, каким его видел Император и он сам. Тот, кто гонял в хвост и в гриву, драл, как сидоровых коз, раздолбаев, пофигистов и взяточников. Это, согласитесь, уже не деспот и тиран, а ревностный слуга Отечества, эффективный руководитель того типа, которых нашей стране не хватает по сей день.

Александр Сергеевич Пушкин, кстати говоря, кончину Аракчеева, ушедшего из жизни с истинно солдатскими словами: «Проклятая смерть!», оплакивал вполне искренне. Повзрослел, наверное... Пора уже повзрослеть и нам. Пора научиться отличать правду от лжи и воздать должное оболганным и забытым лучшим сынам России.