Берлинская стена не рухнула, а переехала

© AP Photo / John Gaps III

Максим Соколов

Тридцать лет назад, 9 ноября 1989 года, в 18:57 по среднеевропейскому времени руководство ГДР сняло караулы с Берлинской стены, что оказалось кульминационным моментом в распаде Восточного блока — и СЭВ, и Варшавского договора.

Далее пошел эффект домино: 10 ноября ушел в отставку многолетний болгарский руководитель Тодор Живков, чехословацкое руководство держалось чуть дольше — 10 декабря, после месяца протестов по восточногерманскому образцу, ушел в отставку президент Густав Гусак, а уже спустя две недели президентом стал Вацлав Гавел. Наиболее драматичной была декоммунизация Румынии, где волнения начались 16 декабря, а 25 декабря бежавший из Бухареста кондукатор Николае Чаушеску был в рамках самого упрощенного судопроизводства казнен вместе с женой Еленой.

В новый, 1990 год Восточная Европа вошла с полностью поменявшимся руководством, правление коммунистов прекратилось везде. До отставки начавшего революционную перестройку М. С. Горбачева и упразднения СССР оставалось два года.

Мы говорим именно о кульминации, потому что быстрая эрозия Восточного блока началась несколькими месяцами ранее. Летом 1989 года в Польше состоялся "круглый стол" — дипломатичное название для почетной капитуляции ПОРП (польской компартии), когда власть была фактически передана антикоммунистической оппозиции. Кроме всего прочего, таким образом еще твердая в социализме ГДР была географически отрезана от СССР.

Еще раньше сходные процессы шли в Венгрии, хотя осторожные мадьяры (память о 1956-м не прошла даром) использовали "тактику салями", то есть отрезали социалистические завоевания по кусочкам и без лишнего шума. Тем более что ВСРП (мадьярская компартия) была к тому времени настроена вполне ревизионистски — антагонистических противоречий с оппозицией у нее не было.

Да и само снятие караулов было отрепетировано мадьярами еще летом. Второго мая был начат демонтаж пограничных укреплений на австрийской границе, а 26 июля глава венгерского МИД и его австрийский коллега торжественно открыли пограничный переход. После чего начался массовый исход восточных немцев через Венгрию и Австрию в ФРГ.

"Антифашистский защитный вал" — так в официозе ГДР называлась Берлинская стена — был пробит еще тогда, ибо с появлением хоть и окольного, но зато безопасного мадьярского маршрута герметическая закупорка внутригерманской границы приказала долго жить.

Тем не менее в памяти потомства осталось именно 9 ноября, символизирующее крах Восточного блока как такового.

Отчасти это связано с тем, что стена, разрезающая по живому огромный европейский город — это очень мощный образ. Дальнее пограничье — это одно. Но представьте себе раскроенную на такой манер Москву, когда Таганку, Курский вокзал и Новокузнецкую отделяет от Арбата, Пресни и Ленинского проспекта многополосное фортификационное сооружение и попасть туда, где, возможно, прошли твои детство и юность, где остались друзья и родственники, ты уже никогда не сможешь. В душе будет очень многое противиться такой фортификации. Не будем уже говорить про разрезанную инфраструктуру, вдруг ставшие тупиковыми улицы и проспекты, перегороженные тоннели метро — "Поезд дальше не идет". Много чего можно мысленно представить.

И это притом, что один язык, один народ (после падения стены выяснилось, что уже не совсем один, но тогда ведь это не осознавалось).

Так что 9 ноября наложилось на очень мощный просветительский миф:

"Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут".

А также разрушение Бастилий старого режима. И это культурное переживание было использовано на 146%: "Обнимитесь, миллионы", Ростропович, играющий у Бранденбургских ворот, всеобщее ликование.

Как знать: если бы не было чудесного 9 ноября и восточноевропейская эмансипация проходила бы осторожно, в духе мадьярской "тактики салями", то и воздвижения новых ментальных стен вместо рухнувшей Берлинской удалось бы избежать, а восточноевропейские страны не переложились бы с удивительной быстротой из одних сателлитов в другие, обладающие таким же ограниченным суверенитетом, как и при Брежневе.

Впрочем, это вряд ли было возможно. Воздвижение "Антифашистского защитного вала", а равно "Стены позора" (по Вилли Брандту) было столь решительным и резким движением, сжигающим все мосты, что аккуратного умягчения сложившегося после 13 августа 1961 года положения дел, когда с кинжальной скоростью была построена стена, трудно представить себе даже технически. Упразднение стены оказалось возможным только в рамках упразднения ГДР, а по эффекту домино — и всего Восточного блока. Что же касается сохранения стены, достаточно вспомнить осень 1989 года, весну — то есть осень — народов, всяческие "Оды к радости", etc., чтобы понять абсолютную нереалистичность такого предположения.

Потом некоторые народы остались рады своему освобождению, некоторые — не очень. Но это уже было потом, а тогда ход истории неостановимо падал стремительным домкратом.

Максим Соколов