Здоровые украинцы и россияне

pavel_shipilin

 

«Я самый настоящий совкодрочер, и даже умудряюсь этого не скрывать, — пишет грубоватая niceg из Галичины. — А сегодняшний Кремль, пожалуй, действительно ненавижу. Но не за то, что Кремль, а за то, что просрал все достижения великого народа». И ссылается на мнение родственников из России, живущих в разных городах. По ее мнению, у нас руина, как и на Украине, а наши ощущения, что жизнь постепенно налаживается, можно списать на оптимизм.

С убежденностью украинцев, что в России все также беспросветно, как и у них самих (ну, может, чуть-чуть лучше, да и то только в Москве), мне приходилось сталкиваться не раз.

Одна моя знакомая немолодая супружеская пара полтора года назад надумала переехать из Подмосковья в Севастополь. Михаил (имя вымышленное) в нем родился, закончил еще в 60-х Высшее военно-морское инженерное училище, там живет его сестра и вообще полно знакомых. Он считает это место лучшим на земле и, возможно, так оно и есть. Дом был выставлен на продажу, и довольно скоро нашелся покупатель, который заплатил солидный аванс. Ребята принялись решать квартирный вопрос на новом месте жительства, перебирая варианты, которые находили в интернете.

И тут у Нади (имя тоже вымышленное) был диагностирован диабет, и она попала в больницу. Вообще, второй тип диабета — это не страшно: диета, регулярный контроль сахаров и медикаментов, часто без инъекций инсулина. Но украинская сестра Михаила, с которой у Надежды ежедневная связь по Скайпу, узнав о диабете, тут же встала в стойку: «Надя, раз у тебя диабет, ты должна кое-что знать об украинской медицине».

И рассказала.

Оказывается, в местных больницах заведены особые порядки, отличные от российских. При госпитализации пациенты должны придти со своим бельем (то ли не выдают, то ли не меняют), едой (не кормят), обратиться к заведующему отделением, который выдаст список требуемого, — от препаратов до одноразовых шприцев и бинтов (у больницы ничего нет). После этого начинается лечение. И вроде даже не всегда бесплатное (врачи откровенно вымогают деньги).

Честно говоря, я был немного шокирован и решил перепроверить факты у других своих знакомых — живущих в Киеве, Донбассе и Слобожанщине. Может, севастопольцев специально держат в черном теле из-за их повышенной пророссийскости? Но услышал рассказ о том, как кого-то сильно покусала собака, но ему отказались помогать, пока не заплатит. Как человека привели в травмупнкт в полуобморочном состоянии с открытым переломом руки, но бездушный доктор, не глядя на него, несколько раз спросил у сопровождающего (как раз того, кто мне об этом рассказывал): «Деньги есть?» И не приподнялся, пока не получил довольно крупную сумму.

Мне объяснили, что каждый украинец знает: в больницу попадать нельзя — пустят по миру. За льготными препаратами выстраивается очередь, иногда даже с ночи. А если что-то совсем уж серьезное, можно и квартиры лишиться. Узнал я и о главной беде — о неразвитости страховой медицины, что заставляет врачей выбивать заработки из пациентов.

Я не знаю, насколько проблема тотальна — чтобы говорить уверенно, нужно жить на Украине и ежедневно общаться с местным людом. Но примечательно, что практически все мои украинские друзья и знакомые начинали свои истории со слов: «Да ведь у вас также…» Мол, что спрашиваешь — не знаешь, что ли, как и в вашем, и в нашем здравоохранении дела обстоят? Примерно ж все одинаково.

Мне кажется, с недавних пор — не одинаково. Украинские медицинские рассказы в полной мере относятся к России 90-х и начала нулевых. Но не к современной. И мне самому, и моим знакомым, и родственникам в последние несколько лет приходилось лежать в больницах — ни о каких поборах, а уж тем более медикаментах, еде и белье ни в одной из них речи не шло. Хотя, конечно, в Москве и Питере и впрямь здравоохранение может отличаться от остальных регионов. Однако, подозреваю, положение изменилось в лучшую сторону повсеместно.

А мои друзья в Севастополь так и не переехали. Чему я очень рад, поскольку люди мы близкие и общаемся часто. К счастью, у покупателя их дома изменились планы, и от сделки он отказался. Аванс Михаил и Надежда с удовольствием потратили на собственные нужды.