Одна из самых страшных страниц истории Великой Отечественной войны – это судьба советских пленных. В этой войне на истребление слова «плен» и «смерть» стали синонимами. Исходя из целей войны, немецкое руководство предпочло бы вообще не брать пленных. Офицерам и солдатам объяснили, что пленные – это «недочеловеки», искоренение которых «служит прогрессу», к тому же, не будет необходимости кормить лишние рты. Есть много указаний, что солдатам приказывали расстреливать всех советских солдат, за редким исключением, не допускать «человеческого отношения к пленным». Солдаты выполняли эти указания с немецкой педантичностью.
Многие недобросовестные исследователи обвиняют советскую армию в низкой боеспособности, сравнивая потери сторон в войне. Но они пропускают или специально не обращают внимания на факт размаха убийств военнопленных непосредственно на поле боя и позднее, во время перегона людей в концлагеря и их содержания там. Забывают о трагедии шедших с востока на запад гражданских, которые шли на свои призывные пункты, к месту сбора частей. Мобилизованные не хотели опоздать, ничего не знали об обстановке на фронте, многие не верили, что немцы могут так глубоко проникнуть на советскую территорию. Тысячи и тысячи были уничтожены немецкими Военно-воздушными силами, танковыми клиньями, попали в плен и были расстреляны даже не получив в руки оружия.
По мнению профессора Гейдельбергского университета Кристиана Штрайта, число советских военнопленных, уничтоженных соединениями вермахта непосредственно после пленения, измеряется «пяти-, если не шестизначным числом». Практически сразу немцы уничтожали политруков («комиссаров»), евреев, раненых. Раненых красноармейцев убивали прямо на поле боя или в госпиталях, которые не успели эвакуировать.
Страшной участи подвергались женщины-военные. Солдаты вермахта получили инструкцию, в котором им приказывали уничтожать не только «русских комиссаров», но и советских женщин-военнослужащих. Женщин Красной Армии поставили вне закона. Де-факто по своей вредоносности их приравняли к «воплощению зла» - комиссарам и евреям. Для носивших военную форму советских девушек и женщин – медсестёр, врачей, связисток и т. д., попасть в плен к гитлеровцам было много хуже смерти. Писательница Светлана Алексеевич собрала в своей работе «У войны не женское лицо» свидетельства прошедших войну женщин. В её книге немало свидетельств об этой ужасной правде Великой Отечественной войны. «В плен военных женщин немцы не брали… мы всегда последний патрон для себя держали – умереть, но не сдаться в плен, рассказывала Алексеевич одна свидетельниц войны. – У нас попала в плен медсестра. Через день, когда мы отбили ту деревню, нашли её: глаза выколоты, грудь отрезана… Её посадили на кол… Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. Очень красивая…».
Только в марте 1944 года, когда многим в генералитете вермахта стало ясно, что война проиграна и за военные преступления придётся отвечать, было издано распоряжение Верховного командования Вооруженных сил (ОКВ), согласно которому захваченных «военнопленных русских женщин» следовало после проверки в Службе безопасности направлять в концлагеря. До этого момента женщин просто уничтожали.
Методику уничтожения комиссаров спланировали заранее. Если политработников захватывали на поле боя, их приказывали ликвидировать «не позднее, чем в пересыльных лагерях», а если в тылу – то передавать айнзатцкомандам. Тем красноармейцам, которым «повезло» и их не убили на поле боя, приходилось пройти не один круг ада. Гитлеровцы не оказывали помощи раненым и больным солдатам, пленных колоннами гнали на запад. В день их могли заставить пройти 25-40 км. Еды давали крайне мало – по 100 граммов хлеба в день, да и то не всегда, не всем её хватало. Стреляли при малейшем неповиновении, убивали тех, кто не мог больше идти. Во время конвоирования немцы не давали местным жителям подкармливать пленных, людей избивали, советских солдат, которые пытались взять хлеб, расстреливали. Дороги, где проходили колонны пленных, были просто усеяны их трупами. Эти «марши смерти» выполняли главную цель – уничтожить как можно больше «славянских недочеловеков». Во время успешных кампаний на Западе немцы перевозили многочисленных французских и британских пленных исключительно на железнодорожном и автомобильном транспорте.
Всё было продумано очень хорошо. В довольно короткий срок здоровые люди превращались в полутрупы. После захвата пленных некоторое время держали во временном лагере, где выборочные расстрелы, отсутствие медицинской помощи, нормального питания, скученность, болезни, обессиливали людей, ломали их волю к сопротивлению. Обессиленных, сломленных людей отправляли дальше по этапу. Существовала масса способов «проредить» ряды пленных. Перед новым этапов пленных могли заставить несколько раз осуществить «марш-бросок» в любое время года и погоду. Тех, кто падал и не выдерживал «упражнения», расстреливали. Остальных гнали дальше. Часто устраивали массовые расстрелы. Так, в середине октября 1941 года произошло массовое убийство на участке дороги Ярцево – Смоленск. Конвоиры без повода стали расстреливать пленных, других загоняли в стоящие у дороги разбитые танки, которые поливали горючим и поджигали. Пытавшихся выскочить тут же расстреливали. Под Новгород-Северским при конвоировании колонны пленных красноармейцев гитлеровцы отделили около 1 тыс. человек больных и ослабленных, разместили в сарае и сожгли заживо.
Людей убивали практически постоянно. Убивали больных, ослабленных, раненных, непокорных, для сокращения численности, просто ради развлечения. Айнзатцгруппы и зондеркоманды СД в пересыльных лагерях проводили т. н. «отбор военнопленных». Суть его была проста – всех непокорных и подозрительных уничтожали (подвергали «экзекуциям»). Принципы отбора для «экзекуций» были различными, часто различались от пристрастий конкретного командира айнзатйкоманд. Одни производили отбор для ликвидации по «расовым признакам». Другие выискивали евреев и представителей еврейского типа. Третьи уничтожали представителей интеллигенции, командиров. Долгое время убивали всех мусульман, обрезание говорило не и в их пользу. Расстреливали офицеров, т. к. подавляющее большинство отказывалось сотрудничать. Подлежащих уничтожению была так много, что охрана лагерей и айнзатцгруппы не справлялись с «работой». К «экзекуциям» привлекали солдат из расположенных поблизости соединений. И те с удовольствием откликались на подобные предложения, недостатка в добровольцах не было. Военных всячески поощряли за расстрелы и убийства советских граждан. Давали отпуска, повышали, разрешили даже отмечать боевыми наградами.
Часть пленных была вывезена в Третий рейх. В стационарных лагерях на них испытывали новые методы массового уничтожения людей. Первые несколько сотен пленных прибыли в концлагерь Освенцим в июле 1941 года. Это были танкисты, они стали первыми, которых уничтожили в немецких лагерях смерти. Затем последовали новые партии. Осенью 1941 года на пленных советских воинах впервые опробовали технологию убийства с помощью газа «Циклон-Б». Точных данных о том, сколько было ликвидировано военнопленных в Рейхе нет. Но масштаб ужасает.
Были узаконены произвольные убийства советских пленных. Единственным, кто возмутился против этих действий, был начальник управления разведки и контрразведки адмирал Вильгельм Канарис. В конце сентября 1941 года начальник штаба Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии Вильгельм Кейтель получил документ, где адмирал выражал принципиальное несогласие с «Правилами» в отношении военнопленных. Канарис считал, что распоряжение составлено в общих выражениях и ведёт «к произвольным беззакониям и убийствам». К тому же, эта ситуация противоречила не только праву, но и здравому смыслу, вело к разложению вооружённых сил. Заявление Канариса было проигнорировано. Фельдмаршал Кейтель наложил на него следующее заявление: «Размышления соответствуют солдатским понятиям о рыцарской войне! Здесь речь идёт об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти мероприятия и поддерживаю их».
Голод был одной из самых эффективных методов, который позволял уничтожать людей массами. Только осенью в лагерях для военнопленных стали строить бараки, до этого большинство содержалось под открытым небом. При этом 19 сентября 1941 года на совещании у начальника снабжения и снаряжения армии было установлено, что в бараках, рассчитанных на 150 человек, можно разместить 840 пленных.
Осенью 1941 года гитлеровцы стали перевозить массы пленных железнодорожным транспортом. Но от этого смертность только возросла. Смертность в перевозках достигала 50-100%! Столь высокой эффективности в уничтожении «недочеловеков» достигалась основным принципом транспортировки: летом - людей перевозили в наглухо закрытых вагонах; зимой – на открытых платформах. Вагоны набивали по максимуму, водой не снабжали. На станцию Мост в ноябре прибыл эшелон из 30 вагонов, когда их открыли не обнаружили ни одного живого человека. Из поезда выгрузили около 1500 трупов. Все погибшие были в одном нижнем белье.
В феврале 1942 года на совещании в управлении военной экономики ОКВ директор управления по использованию рабочей силы в своём сообщении сообщил следующие цифры: из 3,9 млн. русских, которые находились в распоряжении немцев, осталось около 1,1 млн. Так, только в ноябре 1941 – январе 1942 гг. умерло примерно 500 тыс. человек. Это не только красноармейцы, но и другие советские люди, которых загнали в лагеря для военнопленных. Кроме того, надо учесть факт, что сотни тысяч были убиты сразу после боя, погибли при конвоировании в лагеря.