Бездомный шут: Роман Носиков о «гитлеризме» Дмитрия Быкова, поэта без народа

Дмитрий Быков — человек талантливый и все делает по-крупному. Недавно, будучи во вполне традиционном для поэтического дарования состоянии, Дмитрий Львович встал и не хуже Паука «прогнал телегу». Случилось это еще 25 декабря прошлого года на так называемых «Дилетантских чтениях», но весть о том прогремела лишь теперь.

В «телеге» Быкова было сказано, среди прочего, что в сороковые годы XX века в России шла «гражданская война», включавшая в себя «практически массовое истребление евреев».

«И те, кто собирался жить в свободной России, освобожденной гитлеровцами, вынужден был согласиться с тем, что на подконтрольной гитлеровцам территории полностью истребляли евреев, — пояснил Быков. — Такой ценой покупать российское счастье, я думаю, никто не был готов».

Поэт выразил полнейшее убеждение в том, что Гитлер «добился бы той или иной, но все-таки популярности в России», если бы истребление евреев «не было его главной задачей». Ах, если бы Гитлер в тот момент был «чуть более модернизирован и интернационалистичен», сокрушался далее Быков в своей «телеге».

«Но гитлеровский зоологический, совершенно примитивный, чудовищный антисемитизм, конечно, возбуждал недоверие и вражду среди русской интеллигенции. А тот, кто не дружит с интеллигенцией в России, не победит никогда. Это важный закон, и это так», — добавил Быков в своей телеге.

Из речи поэта осталось неясным: это русский народ так любил евреев, что сделал их своей интеллигенцией и даже не согласился ими жертвовать ради жизни с милым Адольфом? Или же наоборот — это хитрые евреи, захватившие власть в СССР, не позволили русскому народу слиться в экстазе с белокурыми арийцами?

Так или иначе, результат самовыражения поэта не заставил себя долго ждать. Генеральную прокуратуру РФ завалили заявлениями о проявлениях таланта Дмитрия Львовича. Телеведущий Владимир Соловьев сообщил, что хочет «Быкову по морде дать, а потом руку вымыть». По Сети пронеслась волна возмущений и угроз. Дмитрию Львовичу теперь, кажется, не очень безопасно выходить на улицу.

Я не хочу сажать Дмитрия Львовича в тюрьму за «гитлеризм». И бить я его тоже не хочу: мне его жалко.

Я никак не буду комментировать его слова про «гражданскую войну» и немцев-«освободителей», оставив в покое историческую грамотность школьного преподавателя Быкова. Во-первых, ему и без меня насуют, а во-вторых, у нас и без того есть поводы поплакать.

Но вот про «дружбу с интеллигенцией в России» — это действительно интересно.

С помощью этой своей «телеги» Дмитрий Львович пытается решить старую, как сама российская интеллигенция, загадку — кто для кого: народ для интеллигенции или интеллигенция для народа? Кто главный? Кто кого обслуживает? Кто принимает решения? Кто тут более ценен?

Казалось бы, для интеллигента однозначно выгоднее всячески навязывать свою значимость и главенство — на фоне вторичности и подчиненности народа. Не так ли? Он — соль земли, он, как говорили Стругацкие, дворянин духа. А вокруг — чернь, темная неграмотная серая масса. Месиво в ватниках и анчоусы. Кормовая база и опасность — пострашнее Гитлера.

Красота же? Интеллигент просвещает и принимает решения. Он создает культуру. Он создает смысл существования народа. Вроде, все вяжется, так?
Но кто именно непосредственно платит интеллигенту за труды?

И тут выясняется, что платит за труды интеллигенту государственный бюджет, то есть чиновник. Или спонсор-капиталист, крупный собственник. Это именно они оплатили ему его баранье жаркое, вино, столик в «Жан-Жаке» и красивый костюм.

В итоге то, что, на первый взгляд, было дворянским костюмом — оказалось ливреей слуги. И если интеллигент — выше народа, то государство и капитал — выше интеллигента.

Совершенно обратный вывод получается, если интеллигент исходит из того, что народ более важен, чем интеллигент. Проследим эту логическую цепочку.

Итак, это народ принимает все исторические решения — а цари, генсеки и президенты лишь выполняют их тем или иным образом. Это народ решает, на чьей он будет стороне — и будет ли.

Тогда смысл интеллигенции — в служении народу. В просвещении, в поисках знаний, в исцелении тел и душ. И в этом случае интеллигент — уже не слуга, а его одежда — не ливрея. И чиновник с капиталистом ему не хозяева, даже если интеллигент на них работает.

Но есть нюанс: такое мировоззрение исключает щедрые вкусные куски. Потому что средний капиталист, да и тиран средней руки, щедры только к тем, кто обосновывает их права на власть над народом. К тем лишь, кто учит презирать народ и государство. А к свободному творцу они скупы.

Это значит, что ты, творец, будешь работать, как все. Если ты не гений, как Шолохов (а мы тут все — не Шолоховы), то будешь трудиться за среднюю зарплату.

И вот этот конфликт, этот вынужденный выбор: между достоинством и возможностью ухрюкаться в «Жан-Жаке» — и приводит интеллигента в ярость.

Ему же хочется все сразу. Поэтому он пытается кусать государство от имени народа. Но если государство народно, то интеллигент выглядит все более и более глупо. А он не любит быть смешным.

В конце концов, однажды ему приходится признать, что он — просто кусок сала, откормленный власть предержащими для их потехи. И ему становится ужасно тоскливо и грустно. Он унижен и растоптан.

В этот самый момент интеллигенту нужно как-то обосновать свой выбор.

В России, в которой Великая Отечественная война — это земной аналог Страшного Суда, окончательный вопрос один: «На какой бы стороне ты оказался в То Время, когда мир разделился на Добро и Зло, без оттенков и полутонов?» Вопрос этот на порядок сильнее «Крымнаша».

Ну, вот Дмитрий Львович и пытается поженить нас с Адольфом.

Для него это важно. Потому что жить среди потомков победителей, осознавая себя тем, что он из себя сделал, поэту Быкову невыносимо. Ведь сегодня он — поэт без народа. Проще говоря, бездомный шут.

В заключение статьи я хотел бы напомнить уважаемым читателям одно действительно хорошее стихотворение Быкова, строки из которого я часто вспоминаю.

«Все мы были бы люди — дай нам почву под ноги».

Ищите почву, Дмитрий Львович. У вас еще осталось какое-то время.

Роман Носиков