К двадцатилетию эпохи Владимира Путина

Врага охотней встретил бы в раю, чем снова пережить событья эти

Уильям Шекспир, «Гамлет»

Начало политической карьеры Владимира Путина протекало по лекалам спецоперации по внедрению агента под прикрытием в банду или резидента в штаб-квартиру вражеской спецслужбы. Возвращение в Россию стало холодным душем – все, что было привычной опорой государства, оказалось разгромлено.

Откровенные бандиты, открытые агенты иностранных разведок и прекраснодушные интеллигентские дилетанты толпами наводнили коридоры власти, и не было никаких следов хоть какого-то противостояния спецслужб всей этой вакханалии разгрома.

Не хватало лишь белых флагов капитуляции в окнах учреждений. КГБ лежал в нокауте, терпя кадровые перетряски одна за другой, и стремительно наводнялся поколением коммерсантов в погонах, сразу вступавшим в конфликт с тянущими лямку службы спецами. Первым рефлексом Путина в этой ситуации было привычное сливание с оперативной средой, пока не удалось разобраться, что к чему. И Путин стремительно стал гримироваться под своего среди чужих.

Для начала он определил ключевых лиц, на которых можно было опереться. Только бесконечно наивные глупцы считают Путина «преданным учеником Собчака» просто потому, что он подает знаки почтения к этому персонажу, помогшему ему трудоустроиться после возвращения «с холода». В оперативной психологии нет места чувству благодарности. Там есть оперативная комбинация и разные схемы прикрытия. Сюда входит все – от малиновых пиджаков до умения стать необходимым серым кардиналом, без которого у босса все валится из рук.

Участвуя в улаживании конфликтов местной петербургской элиты того времени, Путин показал себя человеком неподкупным и с принципами. Он не предавал и не обманывал, хранил компромат и не допускал его утечки, не перебегал из лагеря в лагерь, но со всеми сохранял дистанцию, не позволяя ставить себя в зависимое положение.  

Это стало причиной того, что лица с такой неоднозначной репутацией, как мэр тогда еще «бандитского Петербурга» Анатолий Собчак и фигурант дела «Мабетекс» Павел Бородин ввели Путина в круг политиков тяжелой весовой категории, продвигая шаг за шагом по служебно-карьерной лестнице и не опасаясь доверять ему все более и более широкие полномочия. И ни разу Путин их не обманул, чего бы ему это ни стоило.

20 лет назад, 10 августа 1999 года Владимир Путин был назначен главой правительства с перспективой вскоре стать президентом России.  

Никто тогда не мог предположить, что этот немногословный чиновник второго эшелона российской власти, никогда к ней не стремившийся, как и к публичности, и не переходивший границы своих служебных полномочий, станет крупнейшим мировым политиком конца ХХ – начала XXI века.

Тем, кто приняв дымящуюся от гражданской войны на Кавказе, распадающуюся, голодную и нищую Россию, через 20 лет превратит ее в монолитную геополитическую сверхдержаву, вернувшую в свой состав Крым, начавшую интеграцию с Белоруссией, разрушившей в Сирии все ближневосточное господство США и ставшей главной силой, противостоящей финансовому глобализму.

Так началась эпоха Путина, ставшая событием, сопоставимым только с переломом в Великой Отечественной войне после Сталинградской битвы. Однако этот перелом еще только предстоит превратить в Победу.

Первым, что предпринял Путин для спасения страны – это консолидация элиты. На его шутливое замечание на встрече с высшим командным составом ФСБ о том, что «внедрение прошло успешно», тогда многие обратили внимание. В шутке была лишь доля шутки. Путин принялся выстраивать новый баланс системы сдержек и противовесов, активно вводя в пул ельцинских олигархов тех, кого по недоумству стали называть «друзьями Путина» и «путинскими олигархами».

На самом деле это были его личные агенты, которых он сделал ответственными за ряд стратегических отраслей, которые удалось вырвать из рук старой ельцинской олигархии, связанной с истеблишментом США. Тем самым эти отрасли и их ключевые предприятия, став потом госкорпорациями, основой экономической политики Путина, были сохранены для России от уплывания в руки западных ТНК и их финансовых хозяев.

И даже выведенные в офшоры деньги этих путинских агентов на самом деле служили прикрытием от Запада в разных начинаниях, которые Запад проворонил, прежде всего, в области ВПК и углеводородных инфраструктурных проектов.

А когда после 2014 года тема офшоров оказалась отыгранной, первыми в Россию вернули деньги именно те, кого либералы называли «путинскими олигархами».  Умалчивая о том, что ельцинские олигархи пока ничего возвращать не собираются, за исключением трех знаковых персон, которым просто некуда деться.

После нейтрализации главных ельцинских олигархов Путин смог консолидировать элиту в партии власти, которая все годы выполняла роль политического стержня, каркаса вертикали власти. При всех претензиях к партии «Единая Россия», она сделала главное: связала разношерстную элиту, вырвавшуюся из-под власти КПСС, единой партийной дисциплиной, сделав ее заодно громоотводом для всех инициатив либералов в правительстве.

Самым рискованным периодом эпохи Путина был период его пребывания не посту премьер-министра, когда президентом был избран Дмитрий Медведев. Это было время, когда был возможен любой либеральный реванш, и, по сути, он отчасти состоялся. Путину после возращения пришлось долго вычищать медведевских фаворитов из ключевых отраслей и правительства, и до сих пор, как показывает дело Абызова, этот процесс не завершен.

Медведев в период своего правления потерял Ливию, бездарно отдав ее американцам, подарил огромную акваторию Баренцева моря Норвегии. Операция по принуждению Грузии к миру в 2008 году и вовсе показала, что в армии при Медведеве вполне назрел такой бардак, что случись война посерьезнее грузинской, страна может и не выстоять. Именно тогда в отношении армии и ВПК были приняты все основные решения, и приняты они были не Медведевым, а Путиным как главой правительства.

Самой страшной проблемой, доставшейся Путину после Ельцина, остается системная коррупция, которую Ельцин использовал для консолидации элиты и стремления перекупить ее у США. Долгое время коррупция была условием лояльности элиты вертикали власти Путина.

Однако после 2014 года ситуация стала меняться, и Путин после многочисленных предупреждений элите постепенно развернул чистку, которую пока не превратил в «огонь по штабам», понимая, что отсечением головы головную боль не лечат. Системная коррупция требует системного лечения, и одними популистскими репрессиями эта проблема не решается. С каждым годом коррупция становится все более опасным делом, и все больше чиновников становится содержимым тюрем по коррупционным статьям обвинения.

Аппарат управления с брежневских времен поражен коррупцией, и потому отделение мух от котлет в этом вопросе – очень долгий и непростой процесс. Но при всех проблемах на этом направлении Россия смогла значительно расширить сферу своего суверенитета, продолжая наращивать борьбу на этом фронте.

В стране решена проблема продуктовой безопасности, вопрос, еще несколько лет назад казавшийся нерешаемым. Очень трудно, но идет техническое перевооружение некоторых промышленных отраслей из тяжелого машиностроения, сельского хозяйства, стройиндустрии и сферы высоких технологий. Совершен отрыв от США в области высоких технологий в стратегических вооружениях. Обороноспособность страны высока, как никогда за все 20 лет.

Самой главной проблемой была и остается проблема кадров. Путину в ситуации обостряющегося противостояния с Западом практически не с кем планировать и проводить политику выхода из Вашингтонского консенсуса. Кадры, которые «решают все», – это содержание стратегии Путина по подготовке России к следующему историческому периоду возвращения к утраченным в 90-е позициям мировой сверхдержавы.