Секретный агент «Михеев»

                                               

---

Зинаида Гернгросс-Жученко (фото из полицейского архива)

---

Бурцев, Шерлок Холмс русской революции

В январе 1909 года партия социалистов-революционеров перенесла тяжелейший удар: руководитель боевой организации эсеров, непререкаемый авторитет среди соратников Евно Азеф оказался агентом Департамента полиции. Стало ясно, отчего многие покушения срывались или оказывались малоэффективными, а их исполнители быстро оказывались за решёткой. Разоблачил провокатора близкий к революционным кругам публицист Владимир Бурцев. Азеф был не первым секретным агентом полиции, разоблачённым Бурцевым, хотя и самым значимым.
Не прошло и нескольких месяцев, как представители эсеров снова обратились к журналисту за помощью.

- Владимир Львович, недавно бывший директор Департамента полиции Коваленский в узком кругу обмолвился, что даже после разоблачения Азефа  у полиции остался в нашей партии осведомитель среди самой верхушки.
- Что он ещё сказал о провокаторе?
- Ничего. Только назвал его оперативную кличку: «Михеев».
- Этого мало. Очень мало.
- Знаю. Но больше у нас ничего нет.

Бурцев откинулся на спинку кресла, расслабился, закрыл глаза. На столе лежал листок с шестью фамилиями, пять были зачёркнуты, напротив шестой стоял восклицательный знак. Сомнений нет, он нашёл провокатора.

- Вы с ума сошли! - Представитель ЦК партии эсеров с возмущением глядел на Бурцева, - Зинаида Жученко, вне каких-либо подозрений! Член партии, без остатка отдавшая себя борьбе! Участник и организатор многих терактов! Бывший секретарь Московского областного комитета эсеровской партии, осуждённая царским судом, беглая ссыльная, находящаяся во всероссийском розыске! Делегат на партийную Лондонскую конференцию 1908 года! Вы ошибаетесь, этого просто не может быть!
Бурцев горько усмехнулся:
- То же самое Вы говорили об Азефе. И кто оказался прав?
Эсер опустил голову: ему нечего было ответить.
- Я понимаю Ваши сомнения, - вздохнул Бурцев, - но я надеюсь очень скоро получить неоспоримые доказательства.
- От кого?
- От неё самой.

В августе 1909 года Бурцев прибыл в Шарлоттенбург (Германия) и постучал в дверь скромной квартиры, где проживала русская эмигрантка Зинаида Жученко. 
Почти не владея собой, Бурцев прямо спросил, не поделится ли она воспоминаниями о своей 15-летней работе в Департаменте полиции?
Жученко высокомерно взглянула на гостя и ответила:
- К сожалению, из 15 лет активно я служила только 3.
Она села в кресло.
- Спрашивайте, я буду отвечать, мне нечего скрывать: я не провокатор, а честный сотрудник Департамента полиции. Но учтите: я не скажу ничего, что могло бы повредить агентам Охранного отделения.
Разговор длился 4 часа.

1893 год, Санкт-Петербург

Девушка была несомненно красива, вице-директор Департамента полиции Семякин даже залюбовался ею: 20 лет, высокая, худощавая, прямое лицо, обрамлённое светлыми волосами. Посетительница представилась: Зинаида Гернгросс, дворянка, дочь полковника, выпускница Смольного. А потом изложила просьбу: она хочет поступить на службу в Департамент полиции, стать секретным агентом.
- Голубушка! – всплеснул руками Семякин. - Да Вы хоть понимаете, о чём просите? Романов начитались? Это же тяжелейший труд! И опасный: с раскрытыми агентами господа революционеры не церемонятся, они их убивают!
Но девушка была непреклонна: она хочет бороться с врагами России и государя императора и готова на всё.
В тот день в архиве Департамента появилась новая папка, на обложке которой значилось «Зинаида Гернгросс (агент Михеев)».

Дебют

Весной 1894 года Гернгросс по заданию полиции переехала в Москву и внедрилась в давно бывший на подозрении у полиции кружок Ивана Распутина. Революционеров появление в их среде дочери полковника нисколько не удивило: молодых бунтарей дворянского происхождения среди них хватало - убийством Александра II руководила Софья Перовская, дочь губернатора Санкт-Петербурга, да и будущий основатель первого в мире государства рабочих и крестьян Владимир Ульянов был не из семьи хлебопашцев.

Зинаида быстро стала среди распутинцев своей, и скоро на стол заместителя начальника московского охранного отделения Зубатова легло сообщение «Михеева», от которого у полицейского волосы стали дыбом: Распутин с товарищами планировали убить на Николая II во время его коронации в Москве.

Были арестованы 35 человек, Зинаида Гернгросс тоже. В Бутырской тюрьме она своими выступлениями против произвола администрации завоевала авторитет, стала всеобщей любимицей. 7 человек были приговорены к повешению, остальные к различным срокам заключения. Гернгросс получила 20 лет каторги.

Выдержав паузу, власти «проявили милость»: зачинщикам казнь заменили на различные сроки тюремного заключения. Смягчили наказания и остальным. Гернгросс вместо каторги получила ссылку в Кутаиси, а агент «Михеев» орден Владимира (большую редкость среди жандармов, а уж среди женщин особенно) и 1.000 рублей наградных. Девушка отбыла в Кутаиси, где продолжила жизнь революционерки.

В эмиграции

В ссылке Зинаида вышла замуж за соратника-революционера и стала Жученко, родила сына и в 1898 году «бежала». В приграничные города были разосланы её фотографии, но беглянка успешно перешла границу и объявилась в Лейпциге, где была с восторгом принята местными эмигрантами-эсерами.

Почти семь лет прожила Жученко в эмиграции, постоянно информируя Охранное отделение о деятельности заграничного центра эсеров. Все эти годы она изводила ЦК партии письмами о своей готовности вернуться в Россию. В сентябре 1905 года её мечта сбылась: ЦК принял решение направить её в Москву. «Михеев» поделилась радостной новостью с Зубатовым: «Наконец-то займусь настоящим делом!»

Пламенная революционерка

В Москве Жученко развила кипучую деятельность, вошла в состав областного партийного комитета, стала его секретарём. Деятельность её не ограничивалась Москвой: в январе 1906 года Жученко организовала покушение на минского губернатора Курлова. Однако брошенная эсером Пулиховым бомба не взорвалась (ещё бы, ведь прежде чем Жученко вручила бомбу боевику, присланный охранкой специалист её обезвредил). Пулихов был схвачен, судим и повешен. Эсеры скорбели о гибели товарища, и больше всех скорбела Жученко.

В 1907 году Жученко предложила убить московского губернатора Рейнбота. Она лично выбрала исполнителя – свою близкую подругу Ф. Фрумкину, пришила на её платье карман для скрытного ношения браунинга, отвезла к Большому театру, указала место, где будет сидеть жертва и вручила оружие. Обняв подругу на прощание, Жученко намётанным глазом определила в толпе  двух филеров и подала им условный знак. Фрумкина была арестована в фойе. Суд приговорил девушку к повешению.

В ожидании смерти

Жученко называла и называла фамилии выданных ею революционеров, а Бурцев мысленно добавлял «повешен», «бессрочная каторга», «5 лет тюрьмы и 10 ссылки». И казалось, что этому страшному списку не будет конца.
- Вы меня презираете? – спросила Жученко Бурцева.
- Я смотрю на Вас с ужасом, - ответил тот и поднялся, - прощайте, теперь эсеры решат Вашу судьбу.

Вечером Жученко написала прощальное письмо начальнику Московского охранного отделения фон Коттену:
«Сегодня у меня был Бурцев. Отрицать мою работу в Департаменте было бы пошло, согласитесь. Что же дальше? Он предложил купить жизнь ценой предательства Вам и нашему делу, но это не для меня. Бежать? Вести собачью жизнь, прятаться, видеть в каждом врага и всё равно тот же конец – нет, не могу. Смерть меня никогда не страшила, Вы это знаете. Единственно, чего я боюсь, это если они плеснут мне в лицо серной кислотой. Прощайте. Чувствую себя хорошо, свободно. Стоило жить!»

Не предатель, а идейный враг

Жученко не была ни убита, ни обезображена. Эсеры не прощали предательства, но Жученко не была предателем, это был идейный борец, и революционеры после долгих споров всё же приняли решение не мстить.
Агент «Михеев» осталась в Германии. В 1914 году Жученко была арестована по подозрению в шпионаже в пользу России, осуждена. В 1917 году освобождена, далее её следы теряются.

Klim Podkova для журнала «Наша история»